Над горой играет свет - [56]
— Только чтоб никому.
Я помотала головой. Никогда его не выдавала.
— Мы курили сигарету, не шоколадную, как у тебя. Настоящую.
Я снова раскрыла книжку и испуганно в нее уставилась, черные строчки резали глаза, совершенно непонятные.
— Да не дергайся ты. Я больше не буду, жуткая гадость.
— Я не дергаюсь.
— А то я не вижу. — Он встал и прошелся по комнате, рассматривая и перебирая всякие мелочи. — Почему тут все розовое?
— Не знаю. Ей нравится.
— А ты говорила ей, что это дерьмовый цвет? Как у жирных червяков.
— Не говорила.
— Зря. Она не кусается. Скажи, что не любишь розовый.
Я посмотрела на него, как на зарвавшегося вояку.
— Угадай, что мы еще делали?
— Да ну тебя.
— Кидались яйцами в дом старушки Ходжес. — Он хлопнул себя по коленке и довольно загоготал.
— А зачем вы ими кидались?
— Весело ведь. Ох и зануда ты, будто тебе сто лет. — Он пошел к двери.
Я схватила ненавистную розовую подушку и швырнула в него. Потом вторую, потом Траляляя.
— Муа-уа-ха-ха-ха, — рассмеялся Мика и кинул все назад, в меня, как следует размахнувшись.
— Отстань! — завопила я, хотя мне очень нравилось все это безобразие.
— Сама напросилась, сестре-е-енка!
Надо было его как-то остановить.
— А тебе никогда не хочется домой?
— Нет. — Он показал мне язык, дважды прихлопнул, как в рок-н-ролле, коленями и распахнул дверь. — Ждите-ждите, аллигатор, а сейчас слиняет братер![20]
Так, танцуя, и слинял.
А я сидела посреди постели, радуясь, что она вся мятая, что розовенькие подушки валяются на полу. Чуть погодя я услышала, как в конце коридора хлопнула дверь у Мики. Мне захотелось молока, но по пути на кухню я услышала шум воды в ванной. И даже сквозь этот шум было слышно, что Ребекку рвет. Я испугалась. Тихонечко подошла к двери и прислушалась. Когда Ребекка спустила воду, я развернулась и побрела назад в приторно-розовую спальню.
Плюхнувшись в кресло, стала смотреть, как качаются на ветру ветки акации, а на самом деле ждала, когда раздадутся в коридоре шаги Ребекки. Потом вскочила, начала хватать всякие безделушки и теребить их в руках, как это только что проделывал Мика. Из своей дорожной холщовой сумки я достала мамину щетку для волос, красную помаду, пудру «Шалимар» Разложив все это на комоде, посмотрелась в зеркало. Волосы нечесаные, свалялись, в них застрял обломанный листик. Лицо в земле, под ногтями черно, я же копалась в клумбах. Карман оттопырился, набитый семенами и листочками, найденными в саду. Я хотела посмотреть в своей специальной книжке, что это за растения. Хотела узнать, как их зовут и чем они знамениты. В общем, внедрить их в реальность.
Я наклонилась близко-близко к зеркалу, нос почти упирался в стекло.
— Меня зовут Вирджиния Кейт Кэри, — сообщила я зеркалу, глядя, как шевелятся мои губы, — казалось, что мое имя произнес кто-то другой.
Я сняла колпачок с помады и покрутила донышко, высвобождая кончик. Провела им по верхней губе, слева, потом справа. Сжала губы, чтобы кровавая алость проступила и на нижней. Помада была липкой и мягкой. Я почему-то думала, что она гораздо тверже.
— Я Вирджиния Кейт Кэри, — повторила я.
Вскоре я услышала шаги Ребекки и вернулась на кухню.
Она стояла у раковины, смоченные волосы прилипли к голове.
— Вирджиния Кейт, что это у тебя с губами?
— Ничего, — сказала я, попятившись назад. — Мне просто захотелось молока.
— Ясно. Это «ничего» рассчитано на дам постарше, но цвет мне нравится. — Она еле заметно улыбнулась. — Может, больше подойдет моя светло-розовая? Только на улицу в таком виде не ходи.
— Да, мэм.
Она вздохнула.
— Сегодня у меня жуткая слабость. Я не пропустила ничего интересного у Кэмпинеллов?
— Миссис Портье побила миссис Макгрендер.
— Да ну! — Тут же забыв про слабость, она расхохоталась, откинув назад голову. — И как же я могла такое пропустить?
— Миссис Макгрендер села на колени к мистеру Портье. А он почему-то ее не спихнул.
— Могла бы для разнообразия посидеть на коленях собственного мужа. — Она взъерошила обеими пятернями волосы, нахмурилась, потом снова улыбнулась. — Думаю, это было роскошное зрелище.
— Да, мэм.
Ребекка достала из холодильника пакет молока и поставила на стол. Я открыла шкафчик, взять стакан.
— Хотите немного, мэм?
— Да, пожалуйста. Немного можно.
Я вытащила второй стакан и сначала налила ей. Протянула, пальцы у Ребекки были ледяными. Я развернулась, чтобы налить себе. И, стоя к ней спиной, пробормотала:
— Жалко, что вы заболели.
— Спасибо, мне уже лучше.
Выпив молоко, она предложила:
— Давай посмотрим телевизор? Хочешь, сделаю нам попкорна?
Она улыбнулась, я увидела, что на левой щеке у нее ямочка. Раньше не замечала.
— А можно добавить в кукурузу масла, соли и сахару?
— Запросто, кто нам может запретить?
Она вытащила бутыль с растительным маслом и отколупнула кусок сливочного. Достала большую тяжелую кастрюлю с широким дном и кастрюльку. Обе безупречно сияли и были снабжены удобными огнеупорными ручками, которые не жгутся. В кастрюльке она растопила сливочное масло, в большую налила растительного.
— Сможешь достать вон с той полки бумажный пакет?
Я смогла. А Ребекка насыпала в большую кастрюлю кукурузных зерен и стала ждать, когда они начнут лопаться. Услышав первый хлопок, она накрыла кастрюлю крышкой и немного ее потрясла, водя кругами. Снова поставила на огонь, раздались хлопки, редкие, потом чаще и чаще. Это было смешно и весело.
ББК 84Р7 Б 88 Художник Ю.Боровицкий Оформление А.Катцов Анатолий Николаевич БУЗУЛУКСКИЙ Время сержанта Николаева: повести, рассказы. — СПб.: Изд-во «Белл», 1994. — 224 с. «Время сержанта Николаева» — книга молодого петербургского автора А. Бузулукского. Название символическое, в чем легко убедиться. В центре повестей и рассказов, представленных в сборнике, — наше Время, со всеми закономерными странностями, плавное и порывистое, мучительное и смешное. ISBN 5-85474-022-2 © А.Бузулукский, 1994. © Ю.Боровицкий, А.Катцов (оформление), 1994.
Карл Штерн живет в Берлине, ему четырнадцать лет, он хорошо учится, но больше всего любит рисовать и мечтает стать художником-иллюстратором. В последний день учебного года на Карла нападают члены банды «Волчья стая», убежденные нацисты из его школы. На дворе 1934 год. Гитлер уже у власти, и то, что Карл – еврей, теперь становится проблемой. В тот же день на вернисаже в галерее отца Карл встречает Макса Шмелинга, живую легенду бокса, «идеального арийца». Макс предлагает Карлу брать у него уроки бокса…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман Михаила Енотова — это одновременно триллер и эссе, попытка молодого человека найти место в современной истории. Главный герой — обычный современный интеллигент, который работает сценаристом, читает лекции о кино и нещадно тренируется, выковывая из себя воина. В церкви он заводит интересное знакомство и вскоре становится членом опричного братства.