Над горой играет свет - [32]

У меня была сигарная коробка, туда я положила мелки, бутылочку с густым клеем, ножницы, карандаши, ластики. Мне нравилось ее открывать и нюхать. Еще мама купила мне клетчатый джемпер, белую блузку, белые носки и туфли с застежками-ремешками. Все новое, жесткое, неудобное.

Первую неделю мама делала мне два хвостика, закрепляла их махровыми резинками. Ну а потом я ходила с торчащими во все стороны волосами. Мама всегда поначалу очень старалась, но ей быстро надоедало.

Жара сменилась прохладой, зарделись листья клена, да и другие деревья, почти все, сменили цвета. Училась я в охотку. Особенно мне нравились уроки чтения. Мика оказался провидцем: мне нравилось все, кроме учительницы. Миссис Пендерпаст была ужасной злюкой, и было ей лет двести, не меньше. Она кричала на нас, обзывала неучами, вякнешь что-то без спросу, поставит на час рядом с партой. Сразу после Хеллоуина миссис Пендерпаст скончалась. Поднялась со стула и умерла, прямо в школе.

Был у нас в классе Эдсель, верзила, но увалень. Эта ведьма на глазах у всех приказывала Эдселю наклонить голову, и пониже, чтобы она смогла огреть его указкой. Я всегда зажмуривалась.

Бедолага Эдсель. Над ним смеялись, жирдяй с кривыми зубами, к тому же туповатый. На площадке для игр он держался в сторонке, бродил в углу, то почесывая зад, то ковыряясь в носу. От него часто пованивало, поэтому его даже не били, мальчишкам не хотелось нюхать запах мочи и отрыжку после гамбургеров с луком. Мне было его жаль, но все же я сообразила, что с ним лучше не водиться, еще подцепишь вшей.

За день до своей кончины миссис Пендерпаст здорово отхлестала его указкой, забыл домашнюю тетрадь. Эдсель только пыхтел и хлюпал носом, я вдруг представила себя на его месте. И сразу захотелось вырвать указку из руки миссис Пендерпаст, пусть бы это она подставила голову, мне. До того разозлилась, что у меня запылали щеки. Когда училка проходила мимо моей парты, я не удержалась:

— Миссис Пендерпаст, больше не бейте Эдселя.

Она вылупила на меня глаза.

— Что ты сказала? — Она взмахнула указкой, приготовившись поучить и меня.

Эдсель посмотрел на меня то ли с обожанием, то ли с благодарностью.

— Другим он все равно не станет. — У меня так стучало сердце, что на груди слегка подрагивала блузка.

— У-ух ты, — выдохнула девочка, сидевшая сзади.

— Весь класс наказан. Я напишу записки вашим родителям, слышите?

Обхватив голову руками, она уселась за стол и сделала несколько глубоких вдохов. Потом снова встала и подошла ко мне:

— А с вами, мисс Язычок-без-костей, я разберусь отдельно.

Меня мой язык вполне устраивал, и я тут же снова им воспользовалась:

— Вы такая же, как моя тетя. Любите наказывать, будто вы Господь Бог, только потому, что вам это можно.

Кем была миссис Пендерпаст, баптисткой, католичкой или пресвитерианкой, этого я не знаю. Но какую бы веру она ни исповедовала, мои откровения ей точно не понравились.

— Ах ты, безграмотная пигалица! Еще и богохульствуешь! — Она указала пальцем на дверь. — Убирайтесь отсюда, все. Вон! Я сказала — вон! — Она погрозила мне: — А тобой я займусь, Вирджиния Кейт, попозже. Мне тут выскочки ни к чему.

Мы гуськом выходили из класса. Одноклассники смотрели на меня как на ненормальную. Эдсель шел сзади, я чувствовала на шее его горячее дыхание, по-моему, он сказал «я люблю тебя, Вирджиния Кейт», но я надеялась, что мне только показалось.

Я тряслась от страха, пытаясь представить, что же училка решила со мной сделать. Мы выстроились на тротуаре, ждали, что теперь будет. Явился директор Такер. Посмотрев на нас, скорбно вскинул брови и прошел в класс, но буквально через несколько секунд оттуда вышел.

— Дети, за мной. — Он повел нас в кафетерий, работницы налили всем молока. Хорошие были женщины, от них можно было услышать много интересного. Про то, что вытворяют учителя, когда думают, что их никто не видит. Или про то, как директор заигрывал в баре с девушкой из Огайо.

Через неделю у нас появилась новая учительница, мисс Боуэн. Милая и добрая, она Эдселя никогда не била. А мне часто выдавала за успехи серебряные звездочки, их можно наклеивать в альбом. Миссис Пендерпаст похоронили и забыли. Но я ее помнила. Я забрала домой фотографию с указкой, которую она всегда держала на столе. На обороте надпись: «Приятный Пустяк Педерпаст. Мой лучший друг» Как все это грустно.

Странно было осознавать, что папа не придет домой и я не смогу показать ему мои звездочки. Мика почти все время торчал в своей комнате, рисовал или убегал к Басторам. Энди бродил по дому, спрашивал:

— А папа? Мама, а где папа?

Мама, не выдержав, кричала, чтобы он замолчал. Энди начинал реветь, тогда мама обнимала его, успокаивала.

Папа однажды позвонил и сказал, что у него для нас Важная Новость, и он заедет. В ожидании папы я села делать уроки. Серебряных звездочек к тому моменту набралось на целый альбом, но мне все было мало.

Мама готовила грандиозный ужин. Ради папы. Цыплята, картошка, белая отварная фасоль, домашние булочки. А на десерт любимый папин яблочный пирог, посыпанный сдобной крошкой. Мама надела чудесное голубое платье с широким пояском, облегавшим ее девически тонкую талию. Лиф на бретельках, завязанных на шее, спина голая. Волосы мама собрала на затылке в красивый валик, она вся благоухала «Шалимаром».