Над бездной - [16]

Усталость мгновенно покинула Пейдж.

– Ничего подобного.

– А другие утверждают, что ее пришили братья Дьяволы.

– Не Дьяволы, – поправила ее Пейдж. – Де Билль. – Джордж и Гарольд Де Вилль были вечным объектом сплетен в городке. Выглядели они весьма угрожающе, но на самом деле страдали умственной отсталостью и были совершенно безобидными. – Де Билль и мухи не обидят.

– Джули Энджел говорит, что она сама лишила себя жизни. Мать Джули тоже покончила жизнь самоубийством три года назад, и теперь она толкует все детали ее смерти только в этом ключе. Она чуть ли не в истерике, впрочем, как и большинство из нас.

Пейдж нетрудно было представить себе это. Мозги у подростков устроены особым образом, а уж когда они вместе, они способны нафантазировать Бог знает что. Она даже содрогнулась, представив себе, куда мог завести такой разговор взволнованных молодых людей. Иногда самоубийство может стать настоящей заразной болезнью, если вовремя не принять соответствующие меры.

Уж если подросткам нужна помощь родителей, то сейчас это было бы как раз вовремя. Но их родителей именно сейчас рядом не было.

– Где вы сейчас находитесь? – спросила Пейдж.

– В Маккензи Лонж.

– Оставайтесь на месте. Через пятнадцать минут я приеду.

Только повесив трубку, она вспомнила о Сами и на какую-то долю секунды растерялась. Что делать? Маленькая девочка, свернувшись калачиком на руках у Пейдж, мирно спала. Одной рукой Пейдж стала перебирать груды детских принадлежностей, пытаясь придумать привычное для ребенка средство транспортировки.

Совсем недавно она имела привычку инструктировать будущих мам следующим образом:

– Чрезвычайно важным элементом детского обихода должно стать специальное сиденье для ребенка, которое закрепляется в автомобиле. В нем ребенок будет чувствовать себя в машине в полной безопасности.

Но на этот раз она не последовала этому совету, а аккуратно прибинтовала ребенка к груди.

– Конечно, не самый лучший способ для перевозки детей, – говорила она сама себе, устраиваясь за рулем автомобиля, – но ты такая крохотная, а я вожу машину очень осторожно. Думаю, тебе будет лучше прижиматься к моему телу, недели быть привязанной к этому противному жесткому сиденью. К тому же я очень сомневаюсь, что смогу это сделать должным образом на ночь глядя. Но ты не горюй, я никому не расскажу об этом, если ты сама меня не выдашь.

Ребенок спокойно проспал у ее груди на протяжении всей поездки.

Маккензи было самым большим общежитием для девушек. Это было трехэтажное здание, сложенное из красного кирпича и настолько заросшее плющом, что он местами закрывал всю стену. Высокие, в сложных рамах окна в большинстве своем были открыты, поскольку на улице стояла сентябрьская теплынь; во многих окнах можно было различить вращающиеся электрические вентиляторы, расположенные на потолке.

В гостиной находилось восемь девушек с одинаковыми лохматыми прическами и одетыми тоже одинаково – на всех были широкие футболки и шорты. Некоторые из них участвовали в забеге, а некоторые – нет, но Пейдж была знакома со всеми лично. Так же как и Мара.

Все они были в подавленном настроении. У некоторых были заплаканные лица. Пейдж была рада, что пришла.

Она присела на широкий подлокотник кресла.

– Что это у вас такое? – осведомилась одна из девушек.

– Кукленок, – пошутил кто-то.

– Нет, это ребенок, – заметила одна из девушек.

– Чей это, интересно знать?

Пейдж не знала, что им ответить.

– Хм, мой. На некоторое время.

– Откуда же он взялся?

– Где вы его раздобыли?

– Это мальчик или девочка?

– А сколько ему лет?

Девушки сгрудились вокруг Пейдж, чтобы поближе взглянуть на Сами. Пейдж высвободила головку девочки из-под покрывала, чтобы они могли лучше разглядеть ее.

– Ее зовут Самира. Или Сами – для краткости. Она родилась в маленьком городке на восточном побережье Индии, недалеко от Калькутты. – На память невольно приходили взволнованные слова Мары, когда она рассказывала о судьбе девочки. – Почти сразу же после рождения родители оставили ее. В Индии рождение ребенка женского пола считается «поцелуем смерти» для многих ее родственников. Сейчас ей четырнадцать месяцев от роду, но она слишком мала для своего возраста и отстает в физическом развитии. И это потому, что всю ее коротенькую жизнь девочку перевозили из одного приюта в другой. Она лежала там на топчане и ждала, когда ее накормят.

– Так она не умеет ходить?

– Пока не умеет.

– А сидеть она может?

– Только с посторонней помощью.

Мара рассказывала ей об этом. Пейдж и сама все поняла, когда купала девочку и провела беглый медицинский осмотр. Впрочем, она не обнаружила никаких признаков болезни или отклонений от нормы.

– Если девочку нормально кормить и хорошо за ней ухаживать, она догонит своих сверстников. К тому времени, когда наступит пора идти ей в школу, она ничем не будет отличаться от других.

– Но все-таки чья же она?

Опять он прозвучал, этот провокационный вопрос.

– В настоящее время за ней ухаживаю я.

– Вы собираетесь ее удочерить?

– Нет, нет. Она пробудет со мной до тех пор, пока агентство не найдет для нее добропорядочное семейство.

– Так, значит, вы ее приемная мать? Ей повезло. Меня, например, отправили жить к тете, когда мне было восемь. Но тетя нисколечко не была похожа на вас, – сказала Доннелли Алисия. Она поступила в Маунт-Корт с седьмого класса и совершенно незаметно превратилась в старшеклассницу. В процессе взросления она переболела всеми возможными болезнями – от бронхита и скарлатины до мононуклеоза. Питер, который вел наблюдение за питомцами Маунт-Корта, лечил ее от всего этого. Когда же девушка заразилась грибком, то ею занималась Мара.