Нация веганов - [12]

Войдя в холодный зал для медитаций, Стив был препровожден к группе из двадцати или около того людей и сел на подушку. В зале стоял сильный аромат. На этот раз Стив не смог разгадать, что это было.

Женщина, с которой Стив так долго беседовал накануне, тоже сидела на подушке; спутник вновь находился слева чуть за ней. В молитвенный дом вошли еще несколько человек. Они нашли подушки и сели в той же позе с перекрещенными ногами, что и все остальные в зале.

На протяжении двадцати-тридцати минут никто не произнес ни единого слова. В зале стояла полнейшая тишина, изредка нарушаемая чьим-то вздохом и двумя птицами, которые общались друг с другом снаружи. Стив заметил, что может видеть собственное дыхание всякий раз, как выдыхал. Его разум успокоился, когда он вошел в состояние сознания, которое парадоксальным образом позволяло ему быть более осведомленным относительно всего, что происходило вокруг него, и при этом блуждать по закоулкам его собственного вибрирующего внутреннего мира.

— У меня для вас вопрос, — послышался голос женщины, обращавшейся к Стиву и, как ему показалось, людям, которые сидели поблизости и бросали короткие взгляды в стороны на своих соседей.

— Вы видите ребенка, который избивает собаку, привязанную поводком к стене. Какое ваше действие будет правильным? Избранная?

Женщина, сидевшая рядом со Стивом, которую, как он понял, называли Избранной, ответила:

— Жизнь — это страдание, Учитель. Мы видим страдания каждый день. Правильным действием в данном случае будет оставаться непричастным и следить за своим дыханием.

— Дайдо?

Мужчина ответил:

— Майя[2] рождается. Распри вечны. Избранная ответила верно.

— Кэбот?

— Истинно так, Учитель. Разум и тело едины. Путь вымощен из множества страданий.

— Стивен?

Позы присутствующих в зале изменились. Все повернулись, чтобы посмотреть, кто такой Стивен.

— Думаю, я бы попросил ребенка перестать избивать собаку. И отвязал бы ее.

Когда люди обернулись, чтобы посмотреть на незнакомца, который дает такие наивные ответы, между ними начались оживленные разговоры. Стив бросался в глаза и выглядел аутсайдером.

— Но зачем такое усилие? Разве ты не понимаешь, что оно создаст препятствие на пути к просветлению? — слова женщины были как стрелы, пущенные в мишени, только что нарисованные ее учениками. — Что если ребенок не перестанет избивать собаку?

Стив на секунду задумался, его мозг признавал мудрость слов женщины. Но его сердце, полное сострадания, воспринимало голос разума лишь как шум.

— Нет, — ответил он. — Настоящее препятствие — это сосредоточенность на себе, разум, который требует, чтобы я хранил хладнокровие, держался пути непричастности. Но это неправильное действие. Силой помешав ребенку избивать собаку, я беру кармический долг, которые заплачу позже, но жизнь — это страдание, и сколько бы я ни жил, я буду страдать. Я выбрал, я дал обет помогать всем созданиям, облегчать страдания живых существ. Игнорировать страдания собаки, игнорировать тот вред, что ребенок причиняет себе, избивая эту собаку, значит действовать глупо, ставя собственное просветление выше страданий окружающих.

Зал погрузился в гробовую тишину. Аутсайдер бросил вызов заключениям самых выдающихся учеников, учеников с глубочайшими знаниями и самым большим опытом.

Женщина встала и подошла к месту, где сидел Стив. Она наклонилась и взяла его руку. Посмотрев ему в глаза, она сказала:

— Этот монах ответил верно. Этот монах поступил правильно. Его понимание истинно.

А потом добавила только для него одного:

— Пойдем со мной.

Они вышли из здания, держась за руки.

Женщина отпустила его руку и сказала:

— Теперь ты должен идти, пока не сбился с пути. А я должна скорее вернуться — мне кажется, назревает революция.

Она слегка рассмеялась.

— Я обязан вас поблагодарить, — начал Стив, но она быстро его прервала.

— Нет! Твое сердце и храбрость достаточно надежны, чтобы не нуждаться в дополнительной опоре. А теперь иди, Учитель!

Она повернулась и исчезла в темном дверном проеме, за которым начинался ее мир учеников, коанов[3] и благовоний.

ЧАСТЬ IX

1.

Вернувшись из Вашингтона, Роб позвонил Мэтту.

— Алло.

— Здравствуйте. Агентство хотело бы нанять вас в качестве консультанта. Работать непосредственно со мной.

— Я не знаю, чем мог бы помочь.

— Вы знаете об антививисекционном сообществе изнутри. Вы имеете представление о том, как эти люди мыслят. Вы оказали бы стране огромную услугу.

Молчание.

— Алло. Вы еще здесь? — спросил Роб.

— Да. Я просто думал о ваших последних словах, но, да, хорошо, я, полагаю, я соглашусь.

На следующий день Роб ждал Мэтта в аэропорту. Вместо того чтобы идти по длинному коридору с другими прибывшими пассажирами, Мэтт прошел в дверь, которую ему открыл Роб. Они спустились по металлическим ступенькам к стоянке, где их ждала темная машина.

— Мне нужно забрать мои сумки, — начал протестовать Мэтт.

— Они уже в машине.

Мэтт начал понимать, что он шагнул в мир, о котором знал лишь понаслышке.

Они оба сели на заднее сиденье.

Мэтт взглянул на агента и подумал, что морщинки в уголках его глаз могли быть следствием как частого смеха, так и постоянных тревог. Его темные волосы были коротко подстрижены, но не машинкой. На нем были брюки цвета хаки и голубая рубашка с длинным рукавом без галстука. Его рыжеватая куртка спортивного покроя задралась, когда он садился рядом с Мэттом, выставив на обозрение пистолет в кобуре.