Нация фастфуда - [64]
В 1960 г. Монфорт и его сын Кеннет открыли небольшую скотобойню в Грили рядом со своими загонами. Они подписали выгодный коллективный договор с Объединенным профсоюзом мясников и рабочих скотобоен, предоставляя такие льготы, как права по стажу[91] и премии за работу в ночную смену. Заработная плата на скотобойне Монфортов была самой высокой в Грили, желающие там поработать выстраивались в длинную очередь. Так Грили стал городом этой компании, его финансировал Монфорт и управлял им с отеческой заботой. Кен Монфорт постоянно присутствовал на предприятии. Рабочие не стеснялись обращаться к нему с предложениями и жалобами. Для руководителя такого предприятия его анкета примечательна. Он был либеральным демократом, отработавшим два срока в законодательной власти штата. Он был открытым противником войны во Вьетнаме, одним из двух человек в Колорадо, которые значились в «списке врагов» президента Никсона{386}. Но появление своего имени в этом списке Кен почитал за честь. В 1970 г. после перевыборов в профсоюзе скотобойни Грили Кен Монфорт послал новому профсоюзному лидеру теплое личное письмо со словами: «В любое время, когда я буду нужен вам, мои двери открыты»{387}. Однако вскоре процветание и мир в Грили оказались под угрозой из-за фундаментальных изменений в мясной индустрии. Эта угроза пришла к ним под названием «революция IBP».
Иди на Запад
Скотобойня в Грили была необычна для сельской местности. Мясоперерабатывающие заводы, как правило, располагались в городских районах. В самых крупных городах США был особый район со скотными дворами и скотобойнями. Скот перевозили по железной дороге, забивали, а потом говядину продавали местным мясникам и оптовикам. Омаха и Канзас-Сити были известны своими мясоперерабатывающими предприятиями, а здание Организации Объединенных Наций стоит на земле, где прежде были нью-йоркские скотные дворы. Однако Чикаго почти целое столетие считался мясной столицей мира. Здесь был создан Мясной трест, все ведущие компании по переработке мяса имели здесь свои головные офисы, и почти 40 тыс. человек работали на скотобойнях Union (они занимали площадь около 260 га). Замороженную говядину из Чикаго отправляли не только по всем штатам, но и в Европу. В начале XX в. Эптон Синклер[92] назвал этот район Чикаго «гигантским объединением капитала, сокрушавшим всякое сопротивление, глумившимся над законами страны и высасывавшим соки из народа»{388}. Он считал это высшим достижением американского капитализма – и его ужаснейшим позором.
Старые чикагские бойни обычно располагались в кирпичных 4-или 5-этажных зданиях. Животные отправлялись в последний путь по наклонному полу, их били по голове кувалдой, резали, разделывали, а затем куски говядины, банки или ящики с колбасой упаковывали в автофургоны.
Условия работы на скотобойнях были бесчеловечными. В своем романе «Джунгли» (1906) Эптон Синклер описал настоящие ужасы: страшные ранения спины и плеч, ампутации, взрывы опасных химических соединений и жуткую сцену несчастного случая на рабочем месте, когда мужчина упал в чан и утонул в растопленном жиру. Завод продолжал работу, и жир был продан ничего не подозревавшим покупателям. Как писал Синклер, людей превращали в «винтики гигантской перемалывающей машины»{389}. Их было легко заменить, как одноразовый товар. Под влиянием этих сенсационных сцен из романа «Джунгли» президент Теодор Рузвельт отдал распоряжение провести независимое расследование. Точность описаний была подтверждена федеральными властями, которые обнаружили, что рабочие чикагских мясоперерабатывающих заводов находились «в условиях абсолютно неприемлемых и непростительных, подвергая опасности не только свое здоровье, но и здоровье тех, кто употребляет пищевые продукты, которые они производят»{390}.
Гнев общественности, вызванный романом «Джунгли», заставил Конгресс в 1906 г. принять закон о безопасности пищевых продуктов. Но он почти не сказался на жизни рабочих заводов, чьи страдания заставили Эптона Синклера написать книгу. Позже в своей биографии Синклер сказал: «Я метил в сердца людей, но случайно ударил под дых»{391}. В последующие 30 лет профсоюзы боролись за право представлять рабочих чикагских скотобоен, которые в основном были иммигрантами из Восточной Европы. Крупные мясоперерабатывающие компании использовали любые методы, чтобы помешать профсоюзам: шпионов, черные списки и афроамериканских штрейкбрехеров. Однако к концу Великой депрессии большинство рабочих чикагских мясоперерабатывающих предприятий добились членства в профсоюзах. После Второй мировой войны их заработная плата существенно выросла и вскоре превысила среднюю оплату рабочих по отрасли{392}. Работа по-прежнему оставалась изнурительной и опасной, но многих привлекали хорошие деньги. Рабочие получали стабильный доход, сопоставимый с доходом среднего класса. Swift & Company, крупнейшая компания в индустрии до 1960-х, была последней из пяти мясоперерабатывающих корпораций, которая оставалась в частных руках. Гарольд Свифт, как и Кен Монфорт, руководил своей компанией, основанной его отцом, и по-отечески заботился о рабочих. В Swift & Company были самые высокие заработки в индустрии. Здесь гарантировали занятость, тесно сотрудничали с профсоюзными организациями в случаях недовольства рабочих, платили премии, пенсии, предоставляли другие льготы.
