Нация фастфуда - [58]

У владельцев ранчо много экономических проблем: повышение цен на землю, стагнация цен на говядину, затоваривание рынка, завоз живого рогатого скота из Канады и Мексики, растущее давление, налоги на наследство, паника по поводу угрозы зараженного мяса. А на вершине – рост сетей фастфуда, который стимулирует укрепление мясоконсервной промышленности. McDonald’s к концу прошлого века стала самым крупным потребителем говядины в стране. В 1968 г. компания покупала говяжий фарш у 175 местных поставщиков{337}. Через несколько лет единообразия ради она сократила количество поставщиков до 5. За последние десятилетия мясоконсервная промышленность, как и индустрия переработки картофеля, изменилась. Произошло множество слияний и захватов. Многие фермеры утверждают, что считаные крупные корпорации держат рынок мертвой хваткой, пользуясь нечестными приемами, чтобы снизить цену на скот. Гнев в адрес крупных промышленников растет и угрожает вспышкой новых войн, которые определят социальную и экономическую структуру сельскохозяйственного Запада.

Более века назад американские фермеры-скотоводы оказались примерно в такой же ситуации. Ведущий сектор национальной экономики находился под контролем объединенных корпораций – трестов. Были созданы Сахарный трест, Стальной тест, Табачный трест, Мясной трест и др. Именно они устанавливали цены для фермеров. А те владельцы ранчо, которые пытались сопротивляться произволу монополии, часто попадали в черный список и бойкотировались, теряя возможность продать свой продукт по любой цене. В 1917 г. на пике процветания Мясного треста самые крупные мясоконсервные компании – Armour, Swift, Morris, Wilson и Cudahy – контролировали 55 % рынка{338}. Но в начале XX в. наряду с трестами возникли и борцы с ними – прогрессивные правительственные чиновники, которые считали, что такое средоточие экономической власти может быть смертельной угрозой для американской демократии. В 1890 г. после расследования в Конгрессе ценового сговора в мясной индустрии был принят Закон Шермана[85], и следующие 20 лет федеральные власти пытались разрушить Мясной трест, но безуспешно. В 1917 г. президент Вудро Вильсон отдал распоряжение Федеральной комиссии по торговле собрать сведения о положении дел в индустрии. Комиссия пришла к выводу, что 5 главных компаний годами заключали тайные ценовые сговоры, по сговору распределяли рынок и делились информацией о фермерах, добиваясь, чтобы те получали самую низкую цену за свой скот. В 1920 г., боясь, что разбирательство против трестов приведет к нежелательным решениям, 5 мясоконсервных компаний подписали соглашение, которое обязывало их продать свои скотобазы, мясные магазины, капиталовложения в железные дороги и специализированные периодическое издания. Годом позже Конгресс создал Управление боен и скотопригонных площадок (Packers and Stockyards Administration, P&SA) – федеральное агентство с широкими полномочиями, позволяющими препятствовать ценовому сговору и монополизму в мясной индустрии.

В следующие 50 лет фермеры продавали свой скот на относительно конкурентном рынке. Цена определялась на открытых торгах и аукционах. Огромный рынок конкурировал с сотнями мелких региональных компаний. В 1970 г. четыре ведущие мясоконсервные компании забили только 21 % от общего количества скота в стране{339}. Десятью годами позже администрация президента Рейгана разрешила им слияние и объединение, не боясь преследования за нарушение закона, направленного против трестов. Министерство юстиции США и организация-правопреемник P&SA – Служба контроля над бойнями и скотопригонными площадками – молча наблюдали, как крупные компании подминали под себя местные рынки скота. Сегодня четыре ведущие мясоконсервные компании – ConAgra, IBP, Excel и National Beef – забивают около 84 % от всего поголовья скота страны{340}. Теперь концентрация рынка в мясной промышленности находится на самом высоком уровне с тех пор, как с 1920-х начали вести записи.

Беспрецедентный уровень концентрации на рынке мясопереработки способствует снижению цен, которые получают независимые фермеры за свой скот. За последние десятилетия от каждого доллара, потраченного на говядину, доля фермеров упала с 63 до 46 центов{341}. А четыре ведущие мясоперерабатывающие компании контролируют около 20 % скота в США, используя свои «кормовые загоны»: скот либо содержится в собственных загонах компаний, либо закупается авансом за будущие контракты{342}. Когда цена на скот начинает расти, крупные компании могут наводнить рынок из своих кормовых загонов, и тогда цены ползут вниз. Они также могут приобретать скот в рамках конфиденциальных соглашений с состоятельными фермерами, не раскрывая подлинную цену покупки. Компании ConAgra и Excel владеют собственными гигантскими загонами для скота, а IBP (Iowa Beef Processors) имеет частное соглашение с некоторыми крупными американскими фермерами и скотоводами, включая братьев Басс, Пола Энглера и Джона Симплота. Теперь независимым фермерам и скотоводам трудно понять, сколько стоит их скот, не говоря уже о том, чтобы найти покупателей, которые дадут хорошую цену. До 80 % скота, который появляется на общенациональном рынке, продается из кормовых загонов