Национализм: теории и политическая история - [112]
В-четвертых, в условиях дискомфортной ситуации сосуществования обвинение одним этносом другого во враждебных намерениях может быть просто выражением скрытого, возможно даже бессознательного, желания «жертвы» расправиться с самим этим «агрессором». Как пишет Горовитц: «Есть основания читать, что страх исчезновения — это на самом деле проекция, т.е. психологический механизм, посредством которого предосудительные побуждения индивида переносятся им на других, часто как раз на объекты этих побуждений. Если возникла (тайная. — Авт.) мысль, что “мы хотим победить или уничтожить их”, то она может быть выражена как “они хотят победить или уничтожить нас”. В данном случае перед нами так называемая прямая проекция»[430].
Именно с последним из оснований «страха перед исчезновением», выделенных Горовитцем, можно связать то эмпирически фиксируемое обстоятельство, что большинство конфликтов на этнической почве были развязаны представителями именно периферийных, «отсталых» этнических групп. Исследователями «неоднократно отмечалось, что зачинщиками насилия чаще всего выступают более отсталые группы, а его объектом — более развитые. (В этом случае — Лет.) крайние проявления враждебности как бы оправданы тем, что объект агрессии создает серьезную угрозу для группы»[431].
Наконец, свою точку зрения на причины возникновения межэтнических конфликтов американский ученый резюмировал следующим образом: «Сказанное помогает объяснить поведение масс в конфликтных ситуациях. В большинстве случаев инициаторы насилия озабочены невыгодным межгрупповым сравнением и охвачены синдромом тревожности. Сомнения в собственном достоинстве и стремление восстановить его как важнейшую часть групповой идентичности в большей степени, чем узкие групповые интересы, побуждают людей к насилию и непропорционально обостренной реакции на существующие угрозы. Дихотомия “развитый — отсталый” — не единственная причина конфликтогенных сравнений, но она явно наиболее значимая и распространенная. Без нее этнический конфликт играл бы далеко не такую важную роль в современном мире»[432].
Таким образом, согласно концепции Дональда Горовитца, непосредственные причины развертывания межэтнических конфликтов лежат в сфере специфических социально-психологических феноменов: коллективных (зачастую «зеркальных») стереотипов, негативных самооценок и агрессивных реакций. Однако сами подобные субъективные феномены возникают в ходе социокультурного расхождения или «размежевания» этносов по уровню развития, происходящего в ходе модернизации и имеющего вполне объективный характер.
6.1.2 Механизмы этнической мобилизации (Т.Р. Гэрр)
Соглашаясь в целом с правомерностью подобного подхода, другой известный исследователь межэтнических конфликтов, в течение ряда лет возглавлявший специальный проект по изучению этнических «групп риска», Тед Роберт Гэрр считает необходимым дополнить его анализом активной роли этнических лидеров, мобилизующих ресурсы группы в ответ на появляющиеся политические возможности.
Определяя суть своей позиции, Гэрр пишет так: «Этнополитическая активность мотивируется глубинным недовольством народа его коллективным статусом в сочетании с конъюнктурно определяемыми политическими интересами, которые интерпретируются лидерами группы и политическими предпринимателями... Из нашего исследования политически активных этнических и общинных групп очевидно, что их мобилизация и цели основаны на взаимодействии обеих групп факторов. Жалобы относительно неравного обращения и осознание групповой идентичности создают необходимую базу для мобилизации и определяют характер требований, выдвигаемых лидерами группы. Если недовольство и идентичность выражены слабо, вероятность мобилизации группы в ответ на внешнюю угрозу или открывшиеся возможности (для любых политических предпринимателей) невелика. И напротив, совпадение общего недовольства, четко выраженной идентичности и осознания общих интересов, как, например, среди черных в современной Южной Африке или шиитов и курдов в Ираке, обеспечивает высококачественный горючий материал, который подпитывает стихийные действия при любом ослаблении внешнего контроля. Это сочетание порождает мощные политические движения и затяжные конфликты, если политическим лидерам, убедительно выражающим недовольство и устремления меньшинства, представляется возможность организации движения»[433].
Однако Гэрр, в отличие от Горовитца, больше внимания уделяет не психологическим проявлениям «коллективной ущемленности», а объективным факторам, обусловливающим подобное самоощущение этноса. «Степень коллективной ущемленности группы по сравнению с другими является главным источником ее недовольства и причиной осознания общей заинтересованности в коллективном действии. Коллективная “ущемленность” означает неравенство по уровню благосостояния или политическому влиянию. Она включает политическое и экономическое неравенство, групповую дискриминацию, демографический и экологический стресс... Общий вывод состоит в том, что устойчивое недовольство группы зависит от степени ущемленности, а острота недовольства, в свою очередь, влияет на способность группы к политической мобилизации»
