Национал-большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956) - [2]

Основой для настоящего исследования послужили продуктивные идеи таких выдающихся теоретиков, как Б. Андерсон, Э. Геллнер, Э. Хобсбаум и М. Хрох [13]. По их мнению, печать и народное образование играют ключевую роль в распространении национального самосознания от социальных элит к простым людям во всем обществе в целом.

Рассматривая подобное «национальное пробуждение» в боль­шинстве стран Европы в течение второй половины XIX столетия, Андерсон определяет процесс формирования нации как процесс, при котором огромное разобщенное скопление индивидуумов, зачастую не объединенных ничем, кроме общего языка, побуждается к «воображению» себя национальным сообществом. Р. Брубейкер, Дж. Брейли, П. Брасс и другие подчеркивают роль корыстных политических дельцов и государства в этом процессе [14]. Важно отметить, однако, что из-за сложного ряда причин, национальное самосознание в русскоговорящем обществе оставалась в зачаточном состоянии и была полна внутренних противоречий значительно дольше, чем в других европейских обществах, приняв современную, систематическую форму только в сталинскую эру, много лет спустя после падения старого строя. В настоящей монографии обсуждаются обстоятельства, сопутствовавшие позднему развитию русского национального самосознания, а также последствия его формирования в одном из наиболее авторитарных обществ XX века.

Немногие проблемы породили за последние годы такое разнообразие в научных подходах, как проблемы национализма и формирования национальной идентичности. Однако, несмотря на абстрактный интерес к роли, которую сыграли политические деятели, средства печати, всеобщее народное образование и массовая культура в формировании национального самосознания, подробному изучению этого процесса на эмпирическом уровне с рассмотрением не только формирования и распространения национальной идеологии, но и ее массового восприятия посвящены, как ни удивительно, лишь немногие работы [15]. Сосредоточившись исключительно на теории, национальных элитах или газетах, большинство ученых пренебрегли ролью простого народа в этом процессе. Это вызывает сожаление, потому что автоматическое соединение формирования и распространения идеологии с ее восприятием кажется опрометчивым — в конце концов, публика редко воспринимает идеологические заявления в чистом виде. Пытаясь избежать методологической пристрастности истории «взгляда сверху вниз», данное исследование берет на вооружение разнонаправленный подход к проблеме идеологии и массовой мобилизации для учета отличительных особенностей формирования национальной идентичности на массовом уровне.

Глава 1 начинается с исследования русскоговорящего общества начала XX века — времени, когда во многих европейских странах наблюдалось ускорение социальной динамики, обычно способствующей мобилизации масс и формированию национального самосознания (распространение грамотности и массовой печати). Однако, несмотря на то что в течение этого периода всеобщее народное образование и массовая культура уже стали частью повседневной жизни в таких странах, как Франция, ряд факторов не давал русскоговорящему обществу воспользоваться благами этих базовых общественных учреждений до начала 1930 годов.

В главах 2-6 рассматриваются вопросы формирования массового национального самосознания в Советском Союзе на протяжении десятилетия, предшествовавшего Великой Отечественной войне. Сначала исследуется развитие стратегии партийного руководства, направленной на социальную мобилизацию и внедрение чувства патриотизма в массы. Отдельные главы посвящаются анализу различных сторон этого процесса: формированию идеологии внутри партийной верхушки; ее распространению через всеобщее народное образование, партийные кружки политграмоты и официальную массовую культуру, а также ее восприятию обществом в целом. Будучи эмпирическим по своему замыслу, данный подход уделяет особое внимание сложностям, с которыми связано формулирование группового самосознания, трудностям его перехода на массовый уровень и особенностям его восприятия на массовом уровне. Формирование массового национального самосознания является долгим процессом, требующим постоянного внимания и последовательности; в главах 7-10 прослеживается его динамика в военные годы, в главах 11-15 — до середины 1950 годов. При рассмотрении каждого периода отдельные главы обращаются к формированию идеологии, ее распространению и восприятию, подробно описывая строго контролируемый процесс, в котором массовая агитация в общеобразовательных школах и партийных кружках была усилена широким вниманием к аналогичным темам во всей официальной советской массовой культуре (литературе, печати, кино, театре, музеях и т. д.). Оставаясь долгое время превратно истолкованным, использование сталинским партийным руководством русских национальных героев, мифов, иконографии было в высшей степени прагматичным шагом, направленным на наращивание глубоко скрытых аспектов марксизма-ленинизма популистской риторикой, разработанной для поддержания легитимности советского государства и насаждения чувства лояльности к СССР во всем обществе. В книге приводятся доказательства того, что в эти годы главная цель Сталина и его приближенных заключалась не столько в продвижении этнических интересов русских, сколько в воспитании максимально понятного, популистского чувства советского самосознания через эффективное использование руссоиентричной риторики.