...Начинают и проигрывают - [36]

Арвид задумался.

— Между прочим, Климов тоже пьян был. Экспертиза нашла алкоголь…

— Тогда все правильно и нечего голову ломать!… Ну, как насчет «Джоржа»? Еще успеем на следующий сеанс, если по-быстрому.

Но сагитировать Арвида так и не удалось. Он вернулся в свой кабинет дочерчивать схему.

Пришлось и мне отправиться к себе в отделение. Шел и злился на несговорчивость Арвида, на зря потраченное время, на несостоявшееся кино…

А утром чуть не проспал на работу. Спасибо Кимке — он опять ночевал у Тиуновых и, собираясь в школу, поднял в комнате возню в поисках всегда исчезающих некстати тетрадок и учебников.

Дорога в столовую, из столовой в отделение — и все с моими максимальными тремя километрами в час. В итоге я попал на работу тютелька в тютельку, хотя весь взмок под своей пудовой шинелью.

Фрол Моисеевич уже ошалело носился по коридору, как кошка, потерявшая котят.

— Где вы шляетесь, где вы все шляетесь?

Я демонстративно посмотрел на свои часы:

— Десять ноль-ноль.

— А вы что-работаете от и до? Прихожу, понимаешь, Клепикова нет, Гвоздева нет, никого нет, а он ноль-ноль! Черт знает! Безобразие!…

Под такой аккомпанемент я вошел к себе, разделся.

— Что стоите? Что стоите? — не унимался Фрол Моисеевич.

Ну и прорвало его сегодня, моего начальничка! Как лопнувшую водопроводную трубу.

— Сейчас сяду, — заверил я его.

— А-а-а… — Он раскипятился, даже лысина побагровела, а я не понимал почему.

В итоге выяснилось, что меня вызывает начальник отделения.

— Так бы сразу и сказали, чем сотрясать воздух без толку.

— А-а-а…

После такого яростного шквала обычные спокойствие и вежливость майора Антонова казались неестественными.

— Здравствуйте, Виктор Николаевич. Садитесь, пожалуйста.

Я присел на кончик стула, насторожился. В кабинете был еще один, чужой.

— Познакомьтесь, товарищи. Наш новый оперуполномоченный, лейтенант Клепиков.

— Евгений Ильич Арсеньев.

Слегка привстав из кресла возле стола начальника, поклонился в мою сторону седоволосый мужчина, громоздкий, крепкий, в шубе с блестящим коричневым воротником, подбитой изнутри лисьим мехом.

— Евгений Ильич — защитник Андрея Смагина, — пояснил майор Антонов, взял у себя со стола бумагу и передал мне. — Вот его полномочия.

— Очень приятно. — Я решил, что из вежливости следует хоть что-то сказать.

— Не знаю, не знаю, насколько приятно, — адвокат коротко хохотнул и устроился удобнее в кресле, положив ногу на ногу; старые стоптанные валенки никак не вязались с богатой шубой. — У некоторых ваших коллег совершенно обратное мнение.

Ах, вот как вы, адвокат Арсеньев, отвечаете на мою джентльменскую учтивость! Ну хорошо же!

— Просто у меня еще нет их опыта общения с адвокатами.

Он опять хохотнул, дружелюбно поглядывая на меня небольшими проницательными глазами:

— Будет опыт, будет — уж это я могу обещать.

Нет, шуба была богатой, когда-то была, в давно прошедшие времена. Черный материал во многих местах лоснится, а на борту даже продран. Обтрепавшиеся рукава внизу, на сгибах, прихвачены нитками, не очень умело, по-мужски. На рыжей лисе с изнанки шубы большие сероватые проплешины, словно ее долго и упорно шпарили кипятком.

Майор Антонов сказал улыбаясь:

— Я бы на вашем месте, Евгений Ильич, несколько иначе разговаривал бы с товарищем Клепиковым, во всяком случае, не запугивал бы. Все-таки человек, от которого зависит выполнить или не выполнить вашу просьбу.

Какая такая просьба? Я сразу насторожился.

— Лейтенант не из пугливых, я же вижу!

Кустистые подвижные брови адвоката, тоже совсем седые, как и редкие пряди над высоким лбом, наполовину прикрывали и без того глубоко посаженные глаза. К тому же еще его левая бровь была выше правой, и это придавало лицу постоянное выражение насмешливого удивления. Нелегко было понять, когда адвокат говорит серьезно, а когда изволит шутить.

Я молчал, опасаясь попасть впросак, — такие тут все кругом шутники! И насчет просьбы тоже расспрашивать не стал; ему же надо, а не мне, пусть сам и выкладывает.

Но вместо адвоката почему-то снова заговорил майор Антонов:

— Евгений Ильич просит разрешения присутствовать на допросах Смагина.

Адвокатом за адвоката!

— А разве так можно? — спросил я.

— Обычно — нет. Но Смагин несовершеннолетний, и существующее положение дает его адвокату такое право, — пояснил мой начальник. — Но только при условии, если ведущий дело — то есть, в данном случае, вы, — не имеет никаких возражений. — Он помолчал немного, словно давая мне возможность обдумать сказанное им. — Так что решайте сами, Виктор Николаевич.

— Пожалуйста, — пожал я плечами. — Мне нечего скрывать.

— Вот видите! — Арсеньев легко, рывком поднялся с кресла. — Он был выше, чем казался сидя; глубокое кресло скрадывало рост. — Спасибо, товарищ лейтенант.

— Но об одном придется все-таки вас предупредить. — Я сжал губы, скрывая под напускной суровостью внезапно вспыхнувшее смятение; а вдруг он начнет сбивать меня с толку и подсказывать ответы допрашиваемому?

— Слушаю. — Левая бровь адвоката подскочила еще выше.

— Вы не должны вмешиваться в ход допроса. Только слушать — и все.

— Молодец! — похвалил майор Антонов с едва заметным облегчением, и только сейчас я сообразил: больше всего ему, видимо, хотелось, чтобы я вообще отказал, именно я, а не он, и уж раз так получилось, что я согласился и допустил адвоката, то хотя бы на этом вот условии — не вмешиваться.