...Начинают и проигрывают - [19]

Шрифт
Интервал

Но где взять такие дела? Едва они появлялись на горизонте, их тотчас же отнимали у нас следователи прокуратуры, белая кость. Нам обычно лишь великодушно разрешалось арестовать подозреваемых и, в лучшем случае, произвести первоначальный допрос.

Фрол Моисеевич, передавая трудное дело прокурорским, чуть ли не кланялся им в ножки за милость.

А я злился. Захватчики! И все-таки пробил и мой час. Только опять совсем не так, как мыслилось…

Приоткрылась дверь микрокабинета, всунулась замасленная до блеска ушанка с оттопыренными лопухами.

— Сашки нет?

— Нет.

— А когда будет?

— Уехал. Совсем.

Последовало удивленное: «Куда?»

— На юг.

— Гы… Бьем гада у ворот Ашхабада! — Владелец ушанки в таком же промасленном ватнике, весь заросший черной щетиной, протиснулся к столу. — А кто за него? Ты, старшой, так — нет?

Что-то в нем меня раздражало. Бесцеремонность? Быстрый шарящий взгляд? За несколько секунд он уже все перебрал и все оценил: треснувшее стекло на лампе, стул без перекладин на спинке, мой командирский планшет с желтоватым прозрачным окном для фронтовой карты.

— Я лейтенант,

— Какая разница? Счас лейтенант, а завтра старшой, так — нет?

Он сел без приглашения, сдвинул на затылок ушанку. Поманил меня пальцем, сказал тихо и многозначительно:

— Дело наклюнулось. Незаконные хлебные карточки!

Махинации с хлебными карточками принадлежали к числу опасных преступлений. Я с уважением посмотрел на своего собеседника. Вот ведь как можно ошибиться. Человек пришел к нам на помощь, а я…

— Слушаю вас, товарищ.

Он стал рассказывать, беспрестанно подмигивая и щелкая кривыми пальцами с черными ногтями. Работает на нефтебазе, в складе смазочных масел. Ну да Сашка его давно знает. Откуда? Оступился раз, с кем не бывает. Лошадь на четырех ногах, и та спотыкается. Но теперь — ни-ни! Сам завязал и другим советует, так — нет?… Значит, он на складе, а над ним старший. Афиногенов звать, Ванька Афиногенов. Только и славы, что инвалид войны. А промежду прочим еще копнуть надо, есть ли у него там осколок, в груди. Был бы он с осколком в мясе таким прытким, так — нет!… Ну так вот, значит, у того самого Ваньки Афиногенова с десяток дней назад пацаненок помер. Двух или трех там годков. Он этих головастиков наплодил со своей Маруськой — страсть. Пять штук!

Я стал терять терпение:

— А карточки?

— Вот в том и вся штука, старшой! Пацаненок помер, а он его карточку не сдал, как положено, гад! Бумажка про то, что вроде сдал, у него имеется, а карточка опять же при нем осталась. Блат или что. Получает по ней и жрет со всей своей бандой. Считай — десять ден по четыреста. Четыре килы! Устроился, понимаешь, так — нет? Ну что, подходит, старшой? — Он снова подмигнул. — Давай уж заявлению напишу. Все равно ведь заставишь.

И потянулся черными пальцами к блокноту.

— Погодите! — Я взял со стола блокнот. — У вас все?

— А что еще? — удивился он. — Было бы еще, я бы сказал. Сам видишь, старшой, я не какой-нибудь…

— Выйдите! — Меня так и подмывало закричать, топнуть ногой. — Выйдите вон! Ну!

Он посмотрел на меня искоса, покачал головой понимающе и вроде бы даже сочувственно:

— Ручки… Воры пусть народное питание воруют, а тебе ручки марать неохота, так — нет?

И вышел, аккуратно притворив за собой дверь.

Его сапоги пробухали по коридору. Значит, к Фролу Моисеевичу не пошел. К начальнику? Пусть! Антонов с ним тоже церемониться не станет.

Когда пришла секретарша начальника Клава и сказала, что меня срочно требует к себе Антонов, я и тогда не подумал, что это связано со щетинистым «так — нет». Но когда увидел его в приемной, сопящим над какой-то бумагой на уголке Клавиного стола, то понял: начальник отнесся к злосчастной хлебной карточке умершего мальчика иначе, чем я.

Щетинистый увидел меня и насмешливо подмигнул.

Я спросил, вложив в голос сколько смог ехидства:

— Кропаем?

— Раз приказано. — Он притворно вздохнул. — Вот и тебе прикажут, куды денешься, старшой, так — нет?

Входя в кабинет, я уже мысленно яростно спорил. И по тону, каким было произнесено: «Явился по вашему вызову!», Антонов, конечно же, сразу все понял. Сказал с миролюбивым смешком:

— Только не кипятитесь, Виктор Николаевич!

Впервые он назвал меня по имени-отчеству, и я, внутренне негодуя, отверг это, как позорную взятку.

— Пять детей… — начал я.

Антонов поднял руку:

— Знаю! И все равно вы не правы. Налицо серьезное нарушение закона.

— Этот грязный тип…

— Неважно, — снова прервал он, теперь уже резче. — Сигнал получен, мы обязаны расследовать. Возьмите с собой Трофимовну и поезжайте по адресу… Ну?

Антонов смотрел на меня взглядом гипнотизера, укрощающего льва.

Но я не лев и он не гипнотизер. Сеанс укрощения сегодня не состоится.

— Не понимаю, товарищ майор, чего мы добьемся? — Я нарочно сказал «мы», чтобы не получилось в его адрес. — Посадят на три года, а у него столько маленьких детей!

— Милиция не определяет меру наказания, товарищ лейтенант, — это дело суда. Милиция лишь выявляет нарушителя закона. В данном случае мы имеем дело с явным нарушением и обязаны — понимаете, обязаны! — принять соответствующие меры.

Да, формально он прав. Ни один законник не станет на мою сторону. И все-таки, не верю, не верю! Антонов ведь не сухарь, не ходячий параграф. Он просто прячется за букву закона, как за щит. Не хочет брать на себя ответственность?


Еще от автора Лев Израилевич Квин
Было — не было

Закадычные друзья Гешка и Ленька неожиданно обнаруживают на чердаке старое зубоврачебное кресло. И начинает работать ребячья фантазия. Перед ними уже не зубоврачебное кресло, а уэллсовская машина времени. На ней друзья совершают путешествия в героическое прошлое и заманчивое будущее. Написанная в необычной форме, веселая и неназойливая, повесть предлагает ребятам задуматься о своем месте в жизни.


Горький дым костров

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Везёт же людям!

Лев Израилевич Квин родился в 1922 году в Риге. С пятнадцати лет принимал участие в работе подпольного латвийского комсомола, был руководителем ячейки, секретарем райкома. В 1940 году, незадолго до установления в Латвии Советской власти, арестовывался фашистской охранкой. Участвовал в Великой Отечественной войне сначала рядовым, потом офицером. Был ранен.Сейчас живет на Алтае, куда приехал с комсомольцами-целинниками, да так и остался там, навсегда полюбив этот прекрасный край и его людей.Л. Квин — автор многих книг, давно сотрудничает е нашим журналом.


Ржавый капкан на зеленом поле

Роман о мужестве и стойкости советских людей, оказавшихся во время зарубежной поездки в смертельно опасной ловушке и с честью вышедших из этой сложной ситуации. В книге освещена тема современной идеологической борьбы на международной арене.


Звезды чужой стороны

Книга, являясь во многом автобиографичной, рассказывает о подпольной борьбе советских воинов во вражеском тылу на территории фашистской Венгрии в годы Великой Отечественной войны. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Из записных книжек

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Погибаю, но не сдаюсь!

В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Побратимы

В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.


Страницы из летной книжки

В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.


Гепард

Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.