Начдив Иван Грязнов - [8]
Начдив сообщил Грязнову, что еще 5 января в Вятку прибыли члены специальной комиссии ЦК РКП(б) и Совета обороны Ф. Э. Дзержинский и И. В. Сталин, которым поручено расследовать причины сдачи Перми и оказать помощь местным организациям в возрождении боеспособности частей 3-й армии. За первые две недели представители ЦК сделали многое. Упорядочили работу штаба и тыловых учреждений армии, наладили снабжение войск, укрепили полки наиболее пострадавшей 29-й дивизии. На фронте уже появились и новые подразделения — батальоны ВЧК и тысячный отряд лыжников, по-зимнему обмундированный и вооруженный скорострельными пушками и пулеметами.
— Положение армии становится более прочным, — заключил Василий Константинович. — Республика ждет от нас смелых и решительных действий, и мы должны доказать, что способны на это.
19 января в 3.30 полки Грязнова были уже на ногах. Бойцам 2-го Красноуфимского предстояло следовать к Дворецкому по прямому пути.
— Везет тебе, Семеныч. Топать много не придется, — поддел Артемьевский Анфалова перед расставанием.
— Говори! — буркнул Анфалов.
За этими незлобивыми шутками командиры полков скрывали предбоевую озабоченность. Задачи у каждого были трудными: одному принимать на себя лобовой удар штурмовиков, другому, после маневра по лесам, завершить дело контратакой с фланга и тыла.
Прошло несколько часов. Когда зимний рассвет высветил белую колокольню церкви Дворецкого, от села донесся звенящий хруст снега.
— Они! — пролетело по окопам первого батальона.
Анфаловцы взялись за винтовки. Наступающих пока было не видно, но печатный ритм шагов все нарастал и нарастал.
Красноармейцы поспешили с огнем. Далекие залпы не нанесли штурмовикам урона. Те, словно на показном учении, перестроились в цепи и двинулись на сближение. Это были отборные головорезы Колчака. Они еще не знали поражений. У них была особая тактика: в атаке не ложиться, наступать, расстреливать и опрокидывать противника, шагая в полный рост.
Первый батальон не выдержал такого натиска, и марширующая лава опрокинула его. Два других оказались более стойкими, панике не поддались и встретили врага дружным огнем. Штурмовики не пригнулись и теперь. Они шли перекатами, цепь за цепью.
Но вот заговорили орудия Аркадия Сивкова. Заслышав их уханье, красноармейцы почувствовали себя увереннее. Но даже снаряды не сломили зловещую цепь, как заведенная, она приближалась все ближе и ближе.
Анфалов нетерпеливо глянул на часы. Стрелки показывали без пяти девять: «Не все еще потеряно, Артемьевский вот-вот должен ударить».
Чуть приподнялся и скорее угадал, чем услышал, — там, далеко впереди, за селом, загремела пальба.
Комбриг не ошибся во времени общей атаки: хотя с большим трудом, полки установили боевую согласованность. И дрогнули штурмовые батальоны, смешались их ряды…
Было около двенадцати, когда Анфалов направился с докладом к командиру бригады. Припадая на протез, он шагал по улицам освобожденного села. Войдя в штабную избу, Анфалов застал комбрига за допросам пленного.
Грязнов обернулся и торопливо встал:
— Жив, Семеныч!
— Я-то жив, но сколько наших полегло…
Большой ценой заплатила 1-я Красноуфимская бригада за победу под Дворецким, но сила ее примера была огромна.
В наступление перешла 3-я бригада И. С. Павлищева. Затем в штыки ударили красноармейцы бригад И. Д. Каширина и Н. Д. Томина. Белогвардейский фронт был прорван.
«Братский привет славным бойцам вашей дивизии, разгромившим штурмовые батальоны врагов родной России. Сталин, Дзержинский», —
так отметили геройский порыв Тридцатой члены комиссии ЦК РКП(б) и Совета обороны.
Прислал свою телеграмму и Революционный военный совет Восточного фронта:
«Второй день 29-я и 30-я дивизии успешно продвигаются вперед, гоня перед собой противника, который только накануне указывал в своих приказах, что перед ним разложившиеся части 3-й армии. Реввоенсовет всегда был уверен, что временные неуспехи частей 3-й армии не могли сломить ее революционного духа, мужества, и теперь как нельзя лучше неожиданный для противника переход в наступление подтвердил эту уверенность».
4. За Камой
31 января 1919 года В. К. Блюхера назначили помощником командующего 3-й армии. Командование 30-й стрелковой дивизией принял Николай Дмитриевич Каширин.
Сын потомственного казака Верхнеуральского станичного атамана, подъесаул казачьих войск, заслуживший шесть офицерских орденов, и вдруг — командир пролетарской дивизии! Можно ли верить ему?.. Для кого как, а для бойцов 30-й дивизии этого вопроса не существовало. Каширин пользовался в соединении не меньшей популярностью, чем Блюхер.
Все знали, что весной 1918 года Николай Дмитриевич организовывал первые в стране красноказачьи отряды, а воевать с дутовцами пошел уже большевиком. Он был героем легендарного партизанского рейда. Вместе с Блюхером прорывался из окружения от самого Оренбурга.
Перед отъездом Василий Константинович побывал в Нытве, в штабе 3-й бригады. В тот день Грязнов наведался к соседям. Проводы начдива отметили торжественным обедом, состоявшим из каши и морковного чая. Громких речей не произносили. Хоть и небольшой поселок Нытва, но и в нем отыскался профессионал-фотограф. После обеда все вышли на улицу и расположились перед камерой. Павлищев сел справа от Блюхера, Грязнов — через товарища слева. Был он все в той же видавшей виды старой шинелишке. Блюхер участливо спросил:
В славной плеяде командиров гражданской войны достойное место занимает Михаил Васильевич Калмыков, герой Башкирии и Урала, Сибири и Крыма. Соратник В. К. Блюхера, возглавивший одно из соединений во время легендарного рейда по Уралу, М. В. Калмыков за боевые подвиги был дважды удостоен ордена Красного Знамени.Документальная повесть издается к 100-летию со дня рождения героя.
В книге рассказывается о боевой и политической деятельности на Южном Урале в 1917—1918 годах стойкого большевика, героя гражданской войны, выдающегося пролетарского полководца В. К. Блюхера.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.