Начало пути - [54]

Тихий шорох со стороны лабиринта, заставил лейтенанта отвлечься от собственных печальных мыслей. Из тумана, стелившегося по дороге, появился неясный и, какой-то неправильный, силуэт. Юноша, покачиваясь из стороны в сторону, медленно шел вперед, левой рукой сжимая правое плечо.

Когда ученик покинул лабиринт, наставник увидел бледное лицо Фина де Тисса, глаза которого больше подошли бы древнему и уставшему от жизни старику. В ужасе закрыв лицо руками, мастер-наставник смотрел на своего ученика. Только в момент, когда красные лучи заходящего солнца скользнули по правому плечу юноши, лейтенант понял, что именно показалось ему неправильным — у юного де Тисса не хватало правой руки, той самой, которой он крепко сжимал ладонь своего брата… И не отпустил ее даже тогда, когда Кин отправился в Мир Светлых.

Не дойдя до лейтенанта несколько шагов, Фин де Тисс завалился на землю, обессиленный кровопотерей. Закрыв лицо левой рукой, юноша тихо всхлипывал. Пересохшие губы, вновь и вновь что-то неразборчиво шептали, Фина било, словно в лихорадке.

Сделав шаг вперед, лейтенант остановился — Кин Тисс, появившийся из Лабиринта несколькими минутами раньше, положил руку на его предплечье и, с тихой улыбкой на губах, сказал:

— Я сам.

Наставник кивнул и, бросив последний взгляд на Фина, отвернулся к лабиринту, из которого медленно выходили другие ученики.

В тот день, в общей сложности, из лабиринта вышли двадцать четыре новобранца. Как только последний из юношей покинул мрачные стены, Лабиринт подернулся рябью и, спустя миг, растаял, не оставив после себя ни следа.

Империя Ардейл. Священная Акадэмия Хикар.

Устало закрыв лицо руками, Лазар размышлял в полной тишине кабинета. Сойрен и Рамиэль покинули помещение несколькими минутами раньше — оба спешили к своим ученикам, которых надо, по мере сил, подготовить к грядущему испытанию.

Отняв руки от лица, наследник посмотрел в глаза Фина и тихо спросил:

— Крещение не может быть настолько жестоким.

Тисс печально покачал головой:

— А оно и не жестокое. Видишь ли, Боги не посылают на наши головы какие-то смертельные ловушки, испытания и что там им еще в голову взбредет. Опасными их делаем мы — те, кто проходит эти самые испытания.

— Условия прохождения оговаривают Светлые.

— Верно, но… Насколько я знаю, до того момента, когда Хикар заключил свой проклятый договор, все было значительно проще.

Помолчав немного, Лазар спросил:

— Так все, что ты видел в Лабиринте было ложью?

— В некоторой степени. Скорее, это были мои… Мммм… Страхи? Которые я даже не мог осознать. В пору моего ученичества, учение де Тисс намертво въелось в мой разум — нет ничего важнее достижения цели, нет друзей, нет соратников. Полагаясь на кого-то, ты предаешь себя… Я же, с одной стороны хотел быть таким же, как и все. С другой стороны, мне, с пеленок приученному к собственной "избранности" было трудно измениться. Я могу с уверенностью сказать — если бы тогда, в тот день, я не увидел своего мертвого брата, в чьей "гибели" был виноват только я, сейчас я был бы настоящим исчадием Мира Темных — сильный, богатый, амбициозный и опасный противник. Не считающийся с возможными потерями — ведь ради достижения "великой" цели, можно пожертвовать целым миром. Какая разница, если мир этот населен жалкими букашками, что плодятся ежеминутно?

Лазар, подавив тяжелый вздох, задал новый вопрос:

— Почему сейчас Боги вновь призывают Лабиринт?

Слегка прищурившись, Финар Тисс ответил вопросом:

— Ты знаешь, какой самый страшный, не заслуживающий прощения грех?

Кивнув, наследник ответил:

— Самоубийство.

— Еще?

Задумавшись на какое-то время, Лазар, несколько неуверенно, произнес:

— Предательство?

Кивнув, Финар сказал:

— Еще?

— Ложь.

— Верно. Ложь и предательство порождают недоверие. Обманывая и предавая, ученик совершает своего рода самоубийство.

Лазар нахмурился и, сцепив пальцы, спокойно ответил:

— А что, кто-то из учеников совершил что-то из выше перечисленного?

На губы Тисса легла горькая улыбка:

— Раз появился Лабиринт, полагаю, что по меньшей мере пятнадцать из двадцати учеников если и не совершили, то на грани.

Наследник, мягко говоря недоумевал — раз Финар говорит с такой уверенностью, наверняка слова его имеют под собой веское основание. Насчет учеников других лейтенантов Лазар мало что мог сказать, но относительно своей группы был уверен — ни один из юношей, даже Рош де Нийлд, не совершал чего-то подобного. Если уж и врал, то по мелочи, на грех не потянет, с какой стороны не посмотри.

Словно прочитав мысли Лазара, Финар с несколько печальной улыбкой на губах, спросил:

— Разве я сказал, что юноши предали кого-то из тех, кто доверял им?

— Кого тогда?

Лицо Тисса словно бы закаменело — взгляд стал жестким, губы сжались в тонкую полоску.

— Повторю — то, что Первое Крещение пройдет в Лабиринте, означает что ученики совершили грехопадение.

Медленно закипая, что обычно с ним не происходило, Лазар сухо поинтересовался:

— Какое именно?

— Они предали того, кому доверяют больше всех на свете… Самих себя.

Поднявшись из-за стола, Лазар направился к выходу.

Если Тисс прав…

Положив ладонь на дверную ручку, Лазар вспомнил кое-что, о чем забыл спросить. Обернувшись, он задал свой последний вопрос: