Начало пути - [124]

— Пошел вон! — пьяно возмутился Таамир, — Еще один…вопрошающий. Укоряющий, — пробормотал он, повернулся на другой бок и снова с нарастающим раздражением увидел там пажа.

— Я тебе денег мало дал? — сердито спросил он, — Что ты прицепился ко мне, как клещ?

— Забери свои деньги, — на кровать упало пять золотых.

Усмехнувшись по-взрослому, мальчик встал и ушел в темноту, а Таамир, наконец, смог уснуть.

Первое, что увидел дракон утром, когда проснулся, были эти самые монеты, рассыпанные по смятой подушке. Похолодев, дракон сразу вспомнил свой сон, одним махом сгреб деньги и внимательно рассмотрел. Старинные, такие были в ходу несколько веков назад. Похмельное сонное состояние моментально выветрилось, оставив леденящий душу страх.

Есть у него душа, есть, со злостью думал дракон, сдирая с себя измятую одежду. И сердце есть. А что, по-вашему, тогда так бешено бьется у него в груди? Денег ему, видите ли, не надо. Гордые мы.

Пока Таамир спал, в спальне навели порядок. Заменили ковер и стол. Осталась лишь ободранная стена, как напоминание о вчерашнем дне. По воздуху они все летали что ли? Ничего не слышал, пока спал.

Да, кстати, о напоминаниях. А где Эдингер? Как же надо было вчера так напиться, чтобы отпустить друга одного в подобном состоянии? Ругая себя, на чем свет стоит, Таамир поспешил в кабинет и с облегчением увидел сидящего в кресле Эдингера. Помощник привел себя в порядок и теперь, терпеливо ждал своего суверена, отрешенно глядя перед собой.

— Светлого дня! Прочухался? — улыбаясь, спросил Таамир, подходя к нему.

Друг поднял на него серьезные утомленные глаза.

— Открой портал, — попросил он.

Таамир хмыкнул:

— А ты когда успел разучиться?

Эдингер, не сводя усталого взгляда с Повелителя, ответил:

— Ты знаешь, где сейчас мальчишки, а я нет. Мне надо извиниться перед Сантилли.

— Здорово этот гаденыш проехал по твоим мозгам, — взвился Таамир, — Говоришь, приходит и смотрит? Гони эту сучку…

Договорить он не успел. Эдингер, вскочил с кресла, схватил своего Повелителя за камзол и с размаху бросил на стену.

— Не смей!

Таамир очумело помотал головой. Хорошо приложил его друг. По дружески.

— Вон отсюда! — крикнул он страже, ворвавшейся в кабинет на шум драки. Воины так же быстро выскочили обратно и тихо притворили за собой дверь.

— Не смей ее так называть, — уже спокойнее сказал Эдингер, стараясь привести дыхание в порядок, — Ты праха у ее ног не стоишь.

— Даже так, — Повелитель зло сузил глаза, отлепился от стены и начал подходить к другу, — Вот так, значит, праха не стою? — он начал по кругу обходить помощника, — А не боишься, что портал я тебе открою в тюрьму?

— Нет, — уже совершенно спокойно ответил тот, и прямо посмотрел Таамиру в глаза, — ищи себе другого советника, Повелитель. Я ухожу.

— И кто тебя отпустил? Ты, неблагодарная…, - Таамир еле сдержался от грязного ругательства, — Чуть прижало, и ты сразу в кусты с мокрыми штанами. А кто тебя вытащил из помойки? Кто дал тебе все, что у тебя сейчас есть: власть, деньги? Кто?! — закричал он, — Отвечай, ты, паскудный драконишка. Так и гнил бы сейчас на своих болотах среди свиней и кур.

— Забирай, — равнодушно ответил Эдингер, — Желаю, не подавиться и жить долго, Повелитель. Я так понимаю, что портал ты мне не откроешь?

Побледневший Таамир зло смотрел на него. Сон. Проклятый мальчишка! Пять золотых монет так и остались лежать на подушке, куда их с ожесточением припечатал, вдавил дракон. Надо не забыть выбросить или еще лучше расплавить от греха подальше. Огонь все очистит.

— Причина для ухода должна быть достаточно веской, — высокомерно улыбнулся он.

— Болото не у меня. Болото у тебя. Вот здесь, — Эдингер приложил руку к сердцу, — Пока я еще не захлебнулся окончательно, я хочу освободиться. Это достаточно веская причина?

— Друг, — усмехнулся Таамир, — Решил сбежать? Прошу! — он сделал театральный жест в сторону открывающегося перехода, — Только не жди от него жалости, особенно от полукровки.

— Я не за жалостью иду, а за прощением, если это еще возможно, — Эдингер шагнул в портал и Таамир запоздало понял, что еще в бывшем друге было не так.

Седина плохо видна в светло-русых волосах, даже когда ее так много.

— Не дом, а проходной двор какой-то. Какого дьявола тебе не пьется у себя? Протоптал дорожку.

Сантилли осекся, потому что к ним в комнату шагнул не Таамир, а его помощник. Осунувшийся, похудевший, поседевший, но собранный и спокойный. Он, молча, огляделся, тренированным взглядом машинально выхватывая детали обстановки, и остановился на герцоге, стоящем посреди комнаты с большой дымящейся кружкой чего-то горько-ароматного. Ласайента, сидевший прямо на полу между низким столиком и диваном на скрещенных ногах, медленно положил подбородок на сложенные руки и знакомо улыбнулся. Герцог увидел, как дрогнуло лицо Эдингера.

— Лас, прекрати, пожалуйста, — попросил он, не оборачиваясь, — Может, у нашего милого знакомого есть, что сказать нам интересного?

Эдингер, все еще не говоря ни слова, опустился на колени, положил ладони на пол и низко склонился. Но мало упасть ниц, надо еще произнести слова, они главное.

— Прости, если можешь, — глухо произнес дракон и застыл, ожидая ответа.