Начало перемен - [23]

Катя налила и выпила очередные сто грамм.

— И тут, Сережа, ты меня потряс, я просто офигела. А могу ли, спрашиваешь, объявить эту женщину своей женой и разделить с ней любую ответственность. Иванов тебе намекает, что ответственность очень серьезная. А ты наседаешь. Ну, — Катя вздохнула, — я вижу, ты вот–вот и впрямь объявишь меня своей женой — и, чтобы сломать ситуацию, бросилась на андроида с лягушками в мозгах. И он меня убил. Как они и собирались. Иначе обездвижили бы силовым полем.

— То есть, по сути, ты меня спасла.

— Серега, бля, вот мне было бы весело умирать с любимым человеком на пару!

— Ф-фу, просто шекспировские страсти, — сказал Гуров. — Ну, дай еще немножко водки, ничего со мной не случится.

Катя опять плеснула ему на донышко, себе грамм сто, они чокнулись и выпили.

— Но как же ты умудрилась воскреснуть? — спросил Гуров.

— Благодаря тебе, — уже слегка заплетающимся языком сказала Катя, — и, как ни странно, самим лягушкам.

— Но ведь они тебя убили?

— Понимаешь, у них сложная этика. Одно дело — просто ликвидировать сраного специализированного андроида, который залез в табуированную область. И совсем другое — убить возлюбленную естественно рожденного разумного существа, тем более, человека чести, который готов рисковать всем ради своей любви. Даже если возлюбленная — сраный андроид.

— Я сейчас так покраснею, что останусь красным на всю жизнь.

— Ничего, хорошо прожаренных я тоже люблю. Вначале лягушки пытались разрулить ситуацию упрощенно — принести тебе извинения и предложить материальную компенсацию.

— А я?

— Ты предложил им, цитирую с твоих слов, засунуть эту компенсацию себе в жопу. Тут они, — Катя хихикнула, — окончательно поняли, что ты человек чести. Ну, и определенную роль сыграл мой бросок в стиле Александра Матросова — я успела эмпатически почувствовать, что они меня зауважали, хоть я и сраный андроид. У лягушек самоубийство и самопожертвование — очень важные элементы культуры. В общем, посоветовавшись со своей совестью, они сказали Иванову, что считают мое восстановление, но без их имплантов, своим долгом чести.

Катя достала сигареты. Гуров дал ей прикурить.

— Ты вот меня пытал, чем посредственный дядечка Гуров привлек мое благосклонное внимание. Например, за многие годы ты второй известный мне человек, который всегда дает даме прикурить. Причем в глазах первого я не была блядью.

Гуров пожал плечами:

— Дама не перестает быть дамой от того, что она проститутка.

— Многие ли мужики согласятся с этим твоим афоризмом?

— Не знаю.

— Я знаю — очень немногие. Рассказываю дальше. Лягушки входят в наблюдательный совет по Земле и для Иванова отчасти начальство. Да Иванов и сам был рад меня восстановить — он в принципе очень порядочное существо. Но без имплантов как сотрудника меня нельзя было использовать. И Иванов, — Катя усмехнулась, — воссоздал меня в подарок тебе. Ты некоторое время юридически как бы был моим хозяином. И уже с твоего согласия, о повелитель, меня перевели в статус аборигена. Случай, насколько мне известно, уникальный.

— Как–то все это с андроидами очень на рабство смахивает, — высказался Гуров.

— Поговорим лучше на эту тему отдельно и стрезва, а? Ну, ты произвел и на лягушек, и на Иванова сильное, так сказать, чисто человеческое впечатление, они тобой заинтересовались, было несколько встреч — и в результате возник этот проект.

— Веселая история, — задумчиво пробормотал Гуров.

— Ах, да, — несколько истерически воскликнула Катя, — самое вкусное под конец: мне 620 лет.

— Ух ты! — поразился Гуров. — Вот почему мне с тобой так интересно и классно.

— Интересный музейный экспонат, просто заебись, — всхлипнула Катя.

Гуров посадил Катю себе на колени и лизнул ее щеку:

— Старушенция, у тебя уже в слезах привкус водки.

— Слушай, Серый, то, что вытворяют твои руки у меня под юбкой, означает, что ты предпочитаешь теперь секс в одетом виде?

— Да нет, просто, оказывается, у меня организм тоже довольно автономный и ты его очень возбуждаешь.

— Тогда пусти старушку Катю в душ, а? Вчера я ведь еще канала под молодую, а сегодня, извини, у меня бушуют комплексы.

…Они стояли на корме речного пароходика. Был солнечный день. Катя что–то рассказывала, смеясь и жестикулируя. Гурова посетило мгновенное острое ощущение счастья. И вдруг мир стал расплываться…

Приснилось, понял Гуров, очнувшись. Катя лежала спиной к нему на другом краю кровати.

— Спишь? — прошептал Гуров.

— Нет, — странноватым голосом ответила она. Гуров придвинулся, обнял ее и повернул к себе.

— Что случилось, солнышко?

— Тебе сейчас я снилась?

— Да.

— Я чувствовала, как ты ее любишь. А пару часов назад, — Катя вздохнула, — вы с ней трахались.

— Почему «с ней»? Это же ты!

— Не я, а сон обо мне. Твои эмоции направлены не на меня.

— Вчера то же самое было? Ты поэтому рано встала и такая грустная была?

— Да.

Помолчали.

— Сереж, — сказала Катя, — не обижайся на меня. Я не могу пока с тобой рядом спать — с ума сойду. Лягу на диванчике в гостиной, ладно? Оттуда мой эмпатический сканер до тебя не достанет.

Утром Катя подошла и уткнулась Гурову лбом в грудь:

— Сереж, извини, а?

— Катюш, извини, а? — в тон ответил Гуров. — Негодящий из меня муж получается.