Начало - [46]

– А Легат, каким ты его находишь?

– Господин, его поря менять, а сами его слова наполнены были… лукавостью и наигранностью.

– Хорошо.

– Но к чему все эти вопросы, господин?

На губах Джузеппе промелькнула лёгкая улыбка, перейдя в довольную ухмылку, после чего и был дан ответ:

– Данте, как т себя видишь в моём гвардейском отряде «Утренние Тени»?

– Почему я? – Выпалил Данте. – А как же более умелые воины. Хакон, Гарди, Санти? Все они намного дольше сражаются и знают войну. А я всего лишь неделю в армии. Не думаю, что мой боевой опыт равен пережитому другими воинами.

– Они солдаты. Простые солдаты, а мне нужны советники. У меня в корпусе несколько тысяч солдат, а советников практически нет. Ты подмечаешь детали. Да и не в военном опыте деле, ибо он набирается в самом бою. По логике, по стратегической науке, по тактике боя, по скрытности ты первый в своей роте и едва ли не полку. А мне нужны такие воины, которым я смогу доверить важнейшую миссию в истории Рейха.

– Но почему вы меня просто не назначили, путём приказа, как обычно? – Всё не унимается и раскидывается от удивления и страха перед неизвестностью юноша. – Почему меня не отправили сразу на тренировки и в расположение части?

– Несмотря на идеи Канцлера о полном подчинении, об элитаризме, я всё же ценю некоторую свободу. Все мои воины в «Тенях» собраны не приказами, а прошениями. И каждый, кого я просил, откликнулся. Некоторые мои братья могут, не согласится с таким подходом.

– Господин, а если бы сегодня этого всего не было бы? Если бы вы меня не оценивали по «замечанию деталей», то, что тогда? А если я откажусь?

– Данте, если ты откажешься, я пойму. – Смягчив голос, выговорил Джузеппе. – Ты отправишься обратно в свой взвод и продолжишь службу. У каждого есть друзья и родственники, с которыми он не хотел бы расстаться.

– Господин, – На этот послышался голос тяжёлый голос священника, который стоит у клумбы, держась за массивный посох-крест, – давайте я поговорю.

– Разрешаю.

– Данте, скажи мне, ты знаешь, как зовут твою мать?

– Нет. – Тягостно дал ответ парень.

– Всё потому, что она умерла, защищая тебя. – После сказанных слов лик юноши стал бледнее лунных цветов, а в изумрудных очах потухла желание к жизни, а вот очи Патрика запылали правым огнём души. – Тебе тётка не рассказывала, но я знаю. Твоя мать, когда отдавала вас пеленованных, меня просила разыскать её сестру и передать ей тебя да брата. А знаешь, почему она ушла, Данте? Всё потому что перешла дорогу таким людям, которые держали в руках едва ли не треть Рима. – Выдержав паузу, дав усвоить сказанное, капеллан резко продолжил. – Да, именно Рима. И когда за ней началась охота, она с вами маленькими рванула сюда, но загребущие лапы бандитов достали её. Я не знаю, что с ней в конце концов стало и сколько она ещё выдерживала преследование, но суть одна – твоя мать погибла от рук тех, против кого ты не желаешь направить свой гнев. – Слово капеллана стало жалить пламенем, словно это проповедь, достигая самого сердца Данте. – И сейчас тебе предлагают встать наконечником копья, который сокрушит несправедливость. Скажи мне, Данте, сколько лет ты жаждал возмездия всем отступникам и несправедливым угнетателям? Благослови Господь Канцлера, который даёт тебе возможность отплатить мерзким тварям, и отказываешься от этой возможности? Данте, ты можешь остаться обычным солдатом и быть банальной шестерней в механизме Рейха. А можешь стать хозяевам своей судьбы и направить священный гнев с лучшими воинами Его против тех, кто повинен не только в смерти твоей матери, но и страданиях всего человечества! Выбирай, Данте!

«Неужто вновь всё ведёт меня к такому исходу?» Душа парня под властью тремора, и сознание на грани, оттого и один вид юноши вызывает жалость и уныние. Всё вновь складывается так, чтобы Данте принял решение, ведущее. «Почему мне нет покоя, почему я вновь должен бросать себя в сердце мрака, почему вновь нужно выбирать ад земной?!» – Не зная у кого, крича в мыслях, вопрошает Данте. Но тут его мысли, и роптание сменились воспоминанием клятвы, данной в храме, и слезами, ставшими подобно чернилам, расписавшимся в верности клятве. Данте понял, что раз его ведёт по безнадёжной стезе Господь, перст судьбы… неважно что, он должен дойти до конца, каков бы не будет путь.

Сухие губы юноши разверзлись, неся ответ, а голос проронил явное отчаяние и душевную изломанность:

– Господин Джузеппе Проксим, я готов стать одним из «Утренних Теней».

Могучая рука Первоначального Крестоносца легла на плечо Данте и тень от воителя накрыла Данте. Мужчина видит, что слова капеллана хоть и достигли сердца и цели, но и душу разворошили, заставить её тлеть старой болью.

– Послушай Данте, я понимаю тебя. Тебе это может показаться странным, но такова наша жизнь. Это боль, кровь, война и потеря тех, кого мы любим. Но запомни – таков наш крест, и мы должны его нести. Ты с мужеством вынес невзгоды прошлой жизни и даже, – недобрый взгляд «рыцаря» кинулся на Патрика, – выдержал колкое слово капеллана.

– Да, господин Крестоносец. У меня нет никого, кроме брата. – С мрачным отчаянием твердит Данте, подходя к клумбам с цветами и всматриваясь в их лунный и манящий оттенок. – Но в новой цели, которую вы мне даёте, я нашёл смысл жизни. Ради тех, кто ещё жив! Лучше убивать во имя живых и в отмщение за мёртвых. – Данте повернулся и в его изумрудных глазах возгорелся пламень, а слова несут настрой души. – Господин, лучше я умру на тайной мисси, изничтожая нечисть во имя обременённых бедных людей, нежели буду ждать момента битвы и якшаться по казармам. Лучше я брошу вызов смерти, лучше я стану тенью, на заре нового дня, но так я могу надеться, что солнце всё же зажжётся над многострадальным народом.