Начало и становление европейской музыки - [39]

Почти таким же был и язык Генделя, но у Баха была еще одна сторона, еще одна особенность, которой у Генделя не было. Гендель, образно выражаясь, своей музыкой, которая так же, как и баховская, итожила эпоху барокко, естественным порядком смотрел вперед. В творчество Генделя со всей силой проникал предтеча классицизма, так называемый галантный стиль. В галантном стиле музыка стала стремиться к простоте и приятности звучания по преимуществу, отодвигая сложность и универсалистскую символическую смысловую нагрузку, которая сосуществовала с музыкой, на задний план. Выразительность генделевского оперного языка уже подготавливала Глюка и Моцарта, плакатность и открытость произведений Бетховена.

Бах же, наоборот, взирал назад. Галантным стилем он, разумеется, владел и написал несколько произведений в таком духе. Но все же совершенно сознательно Бах обращал свой взгляд в прошлое, в эпоху изощренного мастерства, духовного символизма, архаичной и чрезвычайно сложной музыкальной техники и числовых математических закономерностей музыкальной ткани, свойственной скорее Средневековью, чем барокко. Подробнее я остановлюсь на этом, когда мы будем говорить о последнем периоде творчества Баха, а пока подчеркну, что такое сочетание всех современных Баху музыкальных тенденций со становящимся уже архаическим мастерством старой музыки и создает своеобразие баховского стиля. В качестве примера давайте послушаем третью часть «Ля мажорной сонаты для скрипки и клавира», написанной как раз в Кётене. Во фрагменте, который мы будем слушать, партия клавира исполняется на органе. Очень изящная и печальная музыка на слух, но написана она в форме строгого канона, и можно услышать, как орган, нота за нотой, повторяет мелодию скрипки, соблюдая все правила сложной полифонической техники.

Прослушанный фрагмент – идеальное сочетание теплой сердечности, эмоциональности и одновременно строгого интеллекта и безупречной организованности музыкальной ткани. На мой взгляд, это – вершинная точка музыки как искусства. Именно в творчестве Баха кётенского и раннего лейпцигского периода структурная формальная организация звуковой ткани доходит до совершенства, а с ней сочетается глубина, строгость и полное, исчерпывающее и вместе с тем благородное, высокое выражение чувств. В дальнейшем развитии музыки мы увидим, как в позднем творчестве самого Баха интеллектуальное начало, некая итоговая ретроспектива Средневековья отодвинет на задний план непосредственную сердечность и эмоциональность. Кстати говоря, именно от этого многими его музыка воспринимается как переусложненная, суховатая и слишком интеллектуальная. Мы увидим, как классицизм, сменивший барокко, совсем по-иному, другими средствами выражения, упростив и поменяв музыкальный язык, сможет выражать внутренний мир человека уже в его развитии; как романтизм переведет взгляд на чувства человека в сугубо эмоциональную сферу и т. д. Все это – целый мир, увлекательный, захватывающий, интересный, который будет предметом наших будущих лекций. Но баховского совершенства музыка последующих эпох уже, на мой взгляд, достичь никогда не сможет.

Вернемся к биографии композитора. В начале 1719 года Бах вместе с князем Леопольдом поехал в Берлин покупать для князя новый клавесин. Бах, как я уже говорил, был одним из самых лучших экспертов тогдашней Германии по вопросам инструментостроения и акустики. В Берлине Бах познакомился с маркграфом Бранденбургским Кристианом Людвигом. Очевидно, это знакомство было, так сказать, обоюдно приятным, потому что через некоторое время Бах написал и в 1721 году преподнес маркграфу в качестве подарка шесть оркестровых концертов, которые получили название «Бранденбургских». Это весьма разнообразные сочинения, как по составу, так и по форме. Здесь Бах как бы «показывает товар лицом». В традициях той эпохи было посвящать высокопоставленным особам литературные или музыкальные произведения, которые автор старался сделать как бы своей визитной карточкой, вложив в них все свое мастерство. Таковы и «Бранденбургские концерты». Послушаем два фрагмента из них. Первый – финал «Второго концерта» с солирующей трубой. Яркая праздничная, радостная энергичная музыка.

Второй фрагмент совсем иной. Это адажио из «Шестого Бранденбургского концерта». Написанная для струнного состава без скрипок, эта созерцательная музыка с очень неярким, скромным звучанием как будто обращает слушателей внутрь своей души. В сложных переплетениях звуковых линий отображается и внутренняя гармония, и небесная соразмерность и как бы струящаяся через все это и поддерживающая весь мировой порядок любовь Божия.

Итак, обратившись к инструментальным жанрам, Бах написал в Кётене огромное количество произведений. Среди них и сонаты, и сюиты для всего лишь одного инструмента – скрипки соло и виолончели соло, и многочисленные клавирные сочинения, такие как французские и английские сюиты или же известные всем, кто хотя бы начинал учиться музыке, инвенции и симфонии, а также сонаты для скрипки и клавира, для виолы и клавира, концерты для скрипки и оркестровые сюиты. Все эти творения непревзойденного качества появились на свет во время пребывания Баха в Кётене. Надо сказать, что среди всего этого творческого богатства есть музыка, которую знает сегодня, без преувеличения, все человечество, потому что она стала мелодиями для мобильных телефонов. Давайте послушаем две такие известные мелодии, но не из мобильника, конечно же, а в оригинале, так, как их написал Бах. Это будут менуэт и шутка из «Второй оркестровой сюиты си минор».