Начало - [8]

Известный инвестор, бизнесмен, теолог, доверенное лицо власть имущих, последние семь лет он каждый вечер тратил три-четыре часа на процедуру. Его здоровье и впрямь было хрупким, однако организм успешно сопротивлялся недугам. Врачи находились при Палмере круглые сутки, а медицинским оборудованием дом не уступал лучшим больницам.

Богатые люди могут позволить себе великолепное медицинское обслуживание, могут они позволить себе и эксцентричность. Свои странности Элдрич Палмер скрывал не только от широкой общественности, но и от близких. Он никогда не был женат. Он не произвел на свет ни единого наследника. Главным предметом слухов и сплетен было то, каким же образом Палмер распорядится своим состоянием после смерти. В «Стоунхарт груп», главной инвестиционной компании Палмера, у него не было ни заместителей, ни преемников. Он не был связан, во всяком случае открыто, с какими-либо фондами или благотворительными организациями, что резко отличало его от тех двух соперников, которые каждый год пытались обскакать его (и друг друга) в стремлении занять первую строчку списка самых богатых американцев по версии журнала «Форбс»: основателя «Майкрософта» Билла Гейтса и главы инвестиционной компании «Беркшир-Хатауэй» Уоррена Баффета. (Если бы журнал «Форбс» учел некоторые золотые резервы в Южной Америке и активы кое-каких теневых корпораций в Африке, Палмер утвердился бы на этой строчке единолично и навсегда.) Палмер даже не удосужился составить завещание, что было немыслимо для любого человека, обладающего хотя бы миллионной долей его богатства и влиятельности.

А все дело заключалось в том, что Элдрич Палмер просто не собирался умирать…

Гемодиализ – процедура, в ходе которой кровь выводится из организма по системе трубок и проходит через фильтры сверхтонкой очистки в диализаторе (он же «искусственная почка»), после чего возвращается в организм без всяких нежелательных продуктов выделения и примесей. Иглы для ввода и вывода крови вставляются в синтетическую артериовенозную фистулу, вживленную в предплечье. Диализная установка, новейшая модель компании «Фрезениус», вела постоянный мониторинг крови Палмера и, если какие-то параметры отклонялись от нормы, немедленно извещала доктора Фицуильяма, который никогда не находился дальше чем в двух комнатах от пациента.

Преданные инвесторы давно привыкли к изможденному виду Палмера. Болезненная внешность стала его фирменным знаком, ироническим символом кредитно-денежного могущества, которым этот хрупкий мертвенно-бледный человечек обладал в мире международных финансов и политики. Численность армии его преданных инвесторов приближалась к тридцати тысячам, это был клуб финансовой элиты: вступительный взнос составлял два миллиона долларов, и многие из тех, кто десятилетиями занимался с Палмером инвестициями, теперь располагали состояниями, исчислявшимися девятизначными числами. Покупательная способность «Стоунхарт груп» была едва ли не безграничной, и Палмер эффективно использовал свое неимоверное экономическое влияние – эффективно, а порой и безжалостно.

Западные двери отворились, и из широкого коридора в патио ступил господин Фицуильям, который возглавлял также личную службу безопасности Палмера. Он держал в руках поднос чистого серебра, на котором лежал портативный телефон засекреченной связи. В прошлом господин Фицуильям служил в морской пехоте. На его счету было сорок два убитых. Впрочем, он обладал еще и острым умом и по окончании службы получил медицинское образование, оплаченное Палмером.

– Заместитель министра внутренней безопасности, сэр, – произнес господин Фицуильям.

В холодной комнате и у него изо рта вырывался парок.

Обычно Палмер не позволял нарушать свой покой в ходе диализа: это время он использовал для размышлений. Но сегодняшнего звонка Палмер ждал. Он принял телефон от господина Фицуильяма и выждал, когда тот покорно удалится.

Палмер поднес к уху трубку. Ему доложили о застывшем на рулежной дорожке самолете и добавили, что руководство аэропорта имени Джона Кеннеди пребывает в недоумении относительно дальнейших действий. В голосе звонившего слышалось беспокойство, он произносил формальные фразы, но в этих формальностях сквозила застенчивость ребенка, который с гордостью сообщает, что совершил хороший поступок.

– Событие крайне необычное, сэр, и я подумал, что должен незамедлительно сообщить вам о нем.

– Да, – ответил Палмер. – Я ценю вашу любезность.

– Спо… спокойной ночи, сэр.

Палмер отключил связь и положил телефон на свои узкие колени. «Спокойной ночи», как же! Внутри остро кололось предчувствие. Он ждал этого события. И вот теперь, когда самолет совершил посадку, – началось! Да еще так эффектно!

В нетерпеливом возбуждении Палмер повернулся к большому телевизионному экрану на боковой стене и с помощью пульта, встроенного в ручку кресла, включил звук. О самолете пока ни слова. Ничего, ждать осталось недолго…

Он нажал кнопку интеркома.

– Да, сэр? – раздался голос Фицуильяма.

– Пусть подготовят вертолет, господин Фицуильям. У меня есть дело на Манхэттене.

Элдрич Палмер дал отбой и сквозь стеклянную стену воззрился на великий Чесапикский залив, черный, суровый, взмученный: там, чуть южнее, в его темные воды изливалась стальная лента Потомака.