Начальник уголовного розыска. Непридуманное - [19]

29 декабря. Гр. С. "Навел порчу и сглаз родной брат". Результат-рекомендовано обратиться в церковь.

Жадная жестокость

Про убийство сообщили ночью. Дежурный по горотделу своим звонком вытащил из теплой кровати.

— Какой адрес? Нет, машину не надо, здесь недалеко, дойду пешком.

Сентябрьская ночь, прохладная, сырая. Не дождь, а морось какая-то. При такой погоде собака след не возьмет.

Последний, пятый этаж. Квартира направо. Дверь открыта. На площадке мнутся зам по опер ИВС, и зам уголовного розыска. Приехали прямо из отдела, а зайти стесняются. В квартире проводит досмотр сам начальник милиции, ненавистник спиртного. А мужики на "кочерге". В кармане куртки какие-то сушеные корочки, якобы перебивают запах. Мужики тщательно их прожевывают.

Внутри все переворошено. И тяжелый запах, но не разложения, какой-то странный. Трудолюбивый эксперт вносит свою лепту-мажет черным места, где могут быть пальчики. Здесь же зам прокурора, судмедэскперт, прокурорский следователь-он, присев на стул посреди комнаты, пишет протокол осмотра.

Квартира двухкомнатная. А где труп? Вот он. Молоденькая девчонка, завернутая в пропитанное кровью покрывало, лежит на кухне, у газовой плиты.

Жила вместе с дедушкой и бабушкой. Мать где-то пропала. Отец живет в другом городе-с новой семьей. Дед с бабкой ездили к нему на пару недель. Вернулись, а внучка мертвая.

Опера интересуются пропавшими вещами. Нет телевизора, видика, меховой одежды-норковых шапок, еще чего-то по мелочи.

Что же здесь произошло?

Во второй, дальней от кухни комнаты еще загадка-на откидной полке шкафа стоит полусгоревшая, толстая свеча. Так обычно не ставят, прямо на поверхность. Ни подставки, ни тарелки какой-нибудь под ней нет.

Начальник милиции роется в бумагах.

На кухне судмедэксперт-35 лет стажа, разговаривает с прокурорскими. Их, да и всех интересует причина и время смерти.

— Ножевые ранения, — говорит доктор. — А убили ее сутки, ну двое назад. Разложения практически нет.

Но, несмотря на авторитетное заявление, в это почему-то не верится. Квартира какя-то не жилая. Ощущение такое. В мусорном ведре какие-то остатки чего-то. В раковине мокро. А, это из крана подкапывает, а может, кто из следственной бригады чего уже полоскал. Но нет, до эксперта не трогали. Рядом с раковиной перевернутые вверх донышками чайные кружки на пластмассовом подносе. Не отрываются, прилипли намертво. Отовалась одна, оставив на подносе кружочек. Крепко присохла за двое суток. Но, около мокрой раковины, влажность, не должна вроде так. Очередные непонятки.

Опера начинают ходить по подъезду, вытягивать информацию из соседей.

В бумагах девочки-в этом году школу закончила-листок, на нем имена, клички. Пометки напротив. Это что-то вроде списка любовников, а может нет. Берем с собой. Прихватили еще фото, где девочка рядом с подругой.

Проходит день, два. Ничего. В городе разговоры. Убийство жуткое. Молоденькую девочку убивали жестоко. 98 ножевых ранений. Нашли три обломанных клинка. Два были в ранах, один валялся на полу. Некоторые удары кухонного ножа пробили худенькое тело насквозь. Крутая отмороженная сволочь бродит по городу, и ничего, никаких выходов. Потихоньку выясняются личности из списка. Первый-недавно освободившийся наркоман, 18 лет.

— Нет, нет, нет. Ее, конечно, знал, но чтобы такое, да никогда.

— Ну ладно, иди.

И так дальше.

Проходит четыре дня. Ничего. Экстрасенсы, какие-то старухи, бормочут о мужике с черными волосами.

Опер, ведущий дело, на всякий случай подшивает справки о встрече с ясновидящими в дело. Это для проверяющих. Дескать, делали, что могли.

Вечер, зам по опер ИВС заходит в кабинет.

— Сейчас следачка рассказала, "поднимала" она жулика своего. Так он ей, пока с делом знакомился про сокамерника сказал. Этот рогомет, который с ним, за грабеж залетел два дня назад, и перед мужиками в камере базарит, что он с корефанами две недели назад тетку какую-то зарезал. А у нас одно убийство женщины, девочки этой, четыре дня назад. Но может, ему фотку ее покажем?

— Посмотрим.

Вечером пирушка, у следователя прокуратуры, ведущего дело, сын родился. Три часа попойки, потом все кончается, толпа идет за добавкой.

Фото девочки с подругой в руке. Пока никого нет, можно спуститься в ИВС. Полчасика есть.

Хвастливый рогомет, сидит напротив, опустив башку.

— Ты изнасиловал эту девчонку, — палец тычет в подругу. — А потом цепочку с нее снял.

— Начальник, первый раз ее вижу.

Минут сорок "ты насильник", "не знаю ее, правда, начальник".

Потом попойка продолжается.

Утро. Рутина, перед обедом в дверях зам по опер ИВС.

— Этот рогомет вчера в камере базарил. Кто-то его вчера "поднял" и "колол" на "насилку". Он не при делах, но другая девка на фото-это та, которую они убили.

"Цвет!" Но как легализовать? Мужики в камере промолчат, не их это дело.

В штабе. Всё, что есть по рогомету. И особенно, с кем, и когда проходил по делам. Чаще всего некто по кличке Писюн.

Рискнем.

В следственной камере зам по опер ИВС и зам уголовного розыска. Беседуют с рогометом. Осторожно, вкрадчиво. Он больше молчит, но на "базар ведется". Рассказывает, чем увлекается, кого в городе знает.