Начальник острова Врангеля - [19]

— Я бы не отдал, — шутит Ушаков. — У нас самих мяса в обрез.

Он идет к берегу. Да, сентябрь — не лучшая пора для охоты на острове. Но раньше просто не было времени заниматься ею. Строили дом, обживались на новом месте. Лучший сезон охоты пропустили. А без мяса — гибель. Без моржатины не перезимовать.

Смотрит и смотрит начальник острова в море. Там плывут льдины. Подходить к ним на лодке опасно. Но если бы увидеть моржей, можно и рискнуть. Сегодня солнце, небо безоблачное. Моржи любят в такую погоду спать.

Приплывите, моржи!

Ушаков чуть-чуть улыбается. Вот и он становится суеверным, как эскимосы.

Вдруг он замечает льдину с моржами! Неужели они уйдут? До них километра два.

Поблизости стоят эскимосы. По их лицам видно, что ни у кого нет желания плыть за моржами. Море разгулялось, оно ломает лед — то и дело доносится треск. Конечно, риск. Имеет он право распоряжаться чужими жизнями? Но ведь без мяса эскимосы погибнут. Надо попробовать.

Вся надежда на Иерока. Если пойдет он, пойдут и другие. Ушаков отзывает старого охотника в сторону.

— Поедешь?

— Поеду.

К ним присоединяются Павлов и пять эскимосов. За Иероком они готовы хоть на край света.

Вельбот уже на воде. Он подходит к льдинам. Льдины сталкиваются друг с другом. Кругом грохот разламывающегося льда. Не слышно соседа, приходится кричать в ухо. Чем ближе к моржам, тем сильнее беснуется море.

Иерок стоит за рулем, правит вельботом.

Все ближе моржи. Они не спят — волнение на море не дает им уснуть. Это затрудняет охоту.

Дружный залп! Два огромных самца замерли. Удача! Так бы удачно еще добраться до берега.

Туши моржей подтянуты к обоим бортам вельбота. Лед уже закрыл вход в бухту.

Охотники веслами раздвигают льдины. Медленно, очень медленно двигаются к берегу. Каждую секунду их может раздавить. Помогают моржи у бортов — они смягчают напор льда. Все напряжены, и все понимают, что им никто не поможет. Надеяться можно только на себя, на свои силы. А их все меньше — схватка с морем длится уже несколько часов.

Совсем близко берег. И тут вельбот попадает между двумя льдинами. Треск!

Неужели пробит борт?

Нет, сломана одна верхняя доска. Опять помогли туши моржей.

Шуршит под вельботом галька. Измученные охотники выбираются на землю. Сил совсем нет. Все сидят на берегу, отдыхают. Отбили у моря две туши. В каждой по полторы тонны.

— Больше охотиться на моржа нельзя, — говорит Иерок.

Пожалуй, он прав. Это последний их выход в море в этом году.

— На кого же будем охотиться, Иерок? Где взять мясо?

— Скоро придет белый медведь. Я думаю так. На северный берег острова.

Значит, надо отправляться на север. За медведями. И не только за ними. Ушаков надеется, что уговорит хотя бы одну семью эскимосов переселиться туда.

Вместе с эскимосами он разделывает моржей. Он все должен делать, как эскимос. Руки у него в крови и в жире. До дома, до мыла и полотенца, километров десять. Попробовать, что ли, «вымыть» руки по-эскимосски?

Ушаков трет их о песок и гальку… Не так уж и плохо. Остается лишь, ополоснуть руки в море и вытереть их о мешок.

Горит костер, в огне сочные куски мяса. Теперь Ушаков чувствует, как голоден. Он достает мясо из огня, отрезает ножом горячую прожаренную корочку, подхватывает ее губами.

Вкусно, очень вкусно.

Павлов вдруг поперхнулся. Он кашляет и смеется. Что с ним?

— Доска как треснет… А Кивъяна схватил гарпун. Ты льдину хотел загарпунить, Кивъяна?

— Ты сам… Сам подпрыгнул в вельботе.

Что ж, сейчас можно и посмеяться.

Ушаков имеет право смеяться вместе со всеми. Он рисковал, выйдя в море, стрелял в моржей, греб, отталкивал льдины.

Приятно сознавать это.

Хорошо, когда не отстаешь в тяжелой работе, когда кусок мяса заработан, опасности позади, а люди рядом считают тебя своим.

И в глубине души гордишься собой: если испугался ты. то не больше других. И, как все, не подал виду.

белый медведь кивъяны

Ночь была холодной. На стекле мороз вывел первые нежные узоры. Пожухлая трава в серебристом инее, вместо луж — корочка льда. Наступишь на лед, он разлетится с хрустом, а под ним — сухо.

Приближается зима. Ушаков живет в деревянном доме вместе с Савенко. Комната его сухая и теплая. Он плотно подогнал доски двойного пола, проконопатил стены. Не дует и от окна. Толстый войлок, линолеум, японские циновки — все в комнате сделано так, чтобы надежно защититься от мороза.

К Ушакову стучится румяный от ветра и морозца Павлов. Он вернулся со склада, где выдавал продукты Анъялыку. Тот приехал из бухты Сомнительной. Устроились там эскимосы хорошо. Им повезло. Льдину с моржами неожиданно подогнало к самому берегу. Охотники убили тридцать моржей. Для этого им не пришлось выходить в море, рисковать жизнью.

Тридцать штук! Несколько десятков клыков, шкуры для хозяйства, а самое главное — мясо. Людям, собакам. За зимовку в бухте Сомнительной можно быть спокойным.

— А у нас здесь, — говорит Павлов, — суд будет.

— Какой суд?

— Вы разве не слышали крики? Етуи и Нноко собаку не поделили. Эскимосы готовят нарты, упряжки, собираются объезжать собак. Одна оказалась ничейной. Вот и поссорились из-за нее Нноко и Етуи. Каждый считал своей. Разгорелся спор, сгоряча обидели друг друга.