Начала любви - [126]
И вот в довершение ко всему она совсем одна, в чужой дикой стране, среди неискренних улыбок, пустых глаз, среди непонятной культуры и примитивных разговоров. Не к кому прижаться плечом, прирасти душой не к чему... Тут как-то приснился ей вполне сказочный старичок, который приблизился и участливо так поинтересовался, чего бы ей хотелось. Ну, она и принялась перечислять, всю, почитай, ночь перечисляла, а старик этот развернулся и пошёл себе прочь. Она ещё успела крикнуть ему в спину: «Меrde!»[81] — хотя весь разговор между ними был по-немецки. Никогда в жизни не отважилась бы она въяви произнести подобное вслух, а тут — пожалуйста, причём и стыда особенного не ощутила ни тогда, во сне, ни утром, по пробуждении.
Да и чего стыдиться, спрашивается, если она ему, можно сказать, всю душу распахнула, а он повернулся и пошёл себе. Зачем тогда спрашивал...
Освоившись в России, девушка обратила внимание на одну специфическую черту своей новой родины. Тут вся придворная жизнь была замешана на развлечениях. Развлекались много и охотно, соединяя маскарады, балы, походы в оперу или комедию, пикники и семейные шумные празднества в одну непрерывную цепь. Едва ли не всякий вечер императрица устраивала ужин для узкого круга, куда удостаивались быть приглашёнными самые доверенные, самые близкие её величеству люди.
Пили, веселились, влюблялись и любили.
Однажды, например, Екатерина увидела в саду самым что ни на есть форменным образом совокупляющуюся пару. На траве, под звёздами.
Но странное дело, все празднества, все нарочитые розыгрыши и шутки были до неприличия грубые и отнюдь не смешные, едва ли не главной целью их было под видом шутки оскорбить, или, как тут говорили, «обрезать» соперника.
Ей было с чем сравнить. На родине мужчины тоже не отличались ангельским поведением и тоже, случалось, перебирали, но старались как-то сохранять если уж не само приличие, то подобие приличия: уходили в дальние комнаты, ретировались в сад. Тут же, случалось, по нескольку человек словно бы по команде нагибались под стол, где и блевали a capella[82], после чего как ни в чём не бывало утирались и этими же руками тянулись к блюдам.
Всё русское веселье оказывалось замешанным на похоти и грусти, тщеславии и кичливости.
Десять дней в июле, с семнадцатого числа начиная, праздновали годовщину заключения мира со Швецией[83], праздновали шумно, чередуя балы и маскарады фейерверками, иллюминациями, театральными постановками, — а уже двадцать шестого числа, не просохшие, отправились в долгую и совсем неинтересную поездку — в какой-то город Киев, которого, кажется, и вовсе быть не могло, так долго пришлось до него добираться. Возвратившись в Москву, набросились на развлечения, как голодные на еду. Раз, а то и дважды в неделю по личному распоряжению её величества устраивались специальные маскарады, на которые все, за исключением помолвленной четы молодых людей, все должны были являться в костюмах противоположного пола. Там впервые и увидела Екатерина омерзительно обряженного в фижмы Бестужева, который пьяно лорнировал облачённую в зелёный бархат, от колен сильно раздавшуюся вверх (платья сие искусно скрывали, о чём императрица и не догадывалась) Елизавету Петровну, мощный зад и большой живот которой были неприятно обтянуты красивой материей. Что графиня Гендрикова, что Сивере, что Брюммер или Румянцева — все имели чудовищный вид. Но великий князь Пётр Фёдорович в этой толпе выглядел и того ужаснее, и Екатерина подозревала, что её собственный вид, в платье среди закамуфлированных мужчин и поддельных женщин, её собственный вид был ничуть не лучше.
Лишь в декабре того же 1744 года окончательно обессилевшая Елизавета Петровна нашла в себе мужество прекратить эту вакханалию. Был отдан приказ двору отправляться в северную столицу, такую же, впрочем, скучную — или такую же развесёлую, что было всё едино.
В Петербурге девушка впервые получила отдельные покои. Если отведённые ей комнаты в московском дворце располагались практически в том же ряду, что и комнаты матери, то ныне появилась у Екатерины своя половина. Разумеется, в комнаты полагалась и соответствующая обстановка, очень хорошая обстановка. Кстати, едва ли не основным содержанием тех месяцев было то, что великая княгиня начала понемногу обрастать приятелями и вещами. После ранее полученных наравне с матерью подарков Екатерина по случаю перехода в православие получила от её величества два ожерелья, из которых одно было бриллиантовым, и бриллиантовое же кольцо. Ещё ей преподнесли великолепный тонкий браслет, украшенный миниатюрным портретом великого князя. Пётр под давлением её величества подарил невесте также миниатюрную луковицу часов и тяжёлый от золотых накладок и золотой вышивки веер, к которому пришлось сразу же заказывать торжественное платье. В тот момент, когда девушка, пользуясь свободной минутой, разложила на столе все свои драгоценности, в комнату к ней протиснулась мать, постояла за спиной дочери, театрально вздохнула и слезливо заметила:
— Ну вот и всё. Теперь ты богата.
Екатерина тогда не нашлась, что сказать.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.