Наблюдения, или Любые приказы госпожи - [4]

— Пожалуй, я пойду. Извиняйте, миссус.

Она лишь кивнула и махнула рукой — мол, ступай.

Я вышла с фермы и вернулась по тропе к особняку. Мой узелок лежал там, где я бросила, возле курятника. Только я собралась его поднять, гляжу — женщина возвращается за мной следом. Я вдруг вспомнила важное и крикнула:

— Миссус, а где здесь замок?

— Замок? — переспросила она. — Какой замок?

— Да там на дороге указатель, на нем написано «замок», ну мне и захотелось глянуть на него.

— А… — Она помотала головой. — Здесь нет никакого замка. «Замок Хайверс» — название поместья.

— Ну и ладно. — Я наклонилась за узелком. — Ничего страшного.

— ПОСТОЙ! — внезапно произнесла она.

О черт, подумала я, она заметила хлеб у меня за пазухой, сейчас мне достанется на орехи. Я выпрямилась. Женщина пристально смотрела на меня, склонив голову набок.

— Ты не сказала, что умеешь читать.

— Так вы ж и не спрашивали.

— Просто в голову не пришло. Я подумала… ну…

Она не договорила, но я и так поняла, что она хотела сказать, ведь я простая ирландская девушка, а потому все думали про меня одинаково.

Теперь глаза у нее блестели.

— Ну а писать ты умеешь?

— Само собой, — отвечаю. — Я пишу очень даже здорово.

— По-английски?

Я удивленно так глянула на нее.

— По-каковски же еще?

— Надо же! — говорит. — И кто тебя обучил грамоте?

Я на секундочку задумалась, потом сказала:

— Моя матушка, упокой господь ее душу! — и перекрестилась.

Женщина слегка отшатнулась с покоробленным видом. Видать крестное знамение не понравилось, даже англичанам оно не по душе.

— Подожди здесь, — говорит, и побежала к дому.

Я стояла, озираясь по сторонам. Что дальше, интересно знать? Наверное, она хочет, чтобы я ей что-то прочитала или написала письмо. Немного погодя женщина вышла из дома с листком бумаги в одной руке и пером в другой.

— Вот, пожалуйста. Покажи, как ты пишешь. — Она не собиралась верить мне на слово, и ее можно было понять, после истории с коровами-то.

Я взяла перо, уже обмакнутое в чернила, пристроилась с листочком к каменному цоколю водокачки и быстро накалякала несколько слов вроде «спасибо за хлеб, миссус, извините за криводушие» или что-то в таком духе. Слово «криводушие» я узнала от моего мистера Леви, потому и ввернула. Пускай я не умела доить коров, но я умела писать слова правильно и гордилась этим.

Женщина заглядывала мне через плечо. Я бы и больше написала, да чернила кончились. Я отдала ей перо и бумагу.

— Так-так, — говорит она и смеется весело-превесело. — А сколько же тебе лет, Бесси?

— Восемнадцать миссус.

Это ложью не считалось, поскольку про возраст я всегда врала. В любом случае насчет года и числа моего рождения имелись известные сомнения, у матери моей была слабая память на даты.

— Восемнадцать? — Она удивленно вскинула брови, а потом говорит: — Впрочем неважно. Я положу тебе четыре шиллинга в неделю, комната и стол бесплатно. Хочешь служить у меня?

— О господи, — говорю. — Нет-нет. Я хочу найти место в Эдинбурге, миссус.

Она рассмеялась.

— Ну зачем тебе теперь в Эдинбург? Ты можешь остаться здесь, а я позабочусь о тебе и стану платить четыре шиллинга и шесть пенсов в неделю.

— Но… я ведь не умею доить коров, миссус.

— У тебя есть другие способности. Тогда пять шиллингов, и я о тебе позабочусь, а еще выделю тебе в огороде участок, чтобы ты выращивала там все что захочешь.

Участок в огороде меня нимало не интересовал, о чем я и сообщила. Если мне чего и хотелось вырастить, так только капиталец покрупнее. Конечно особо рассчитывать на обогащение не приходилось. Пять шиллингов даже тогда были сущей мелочью, но я знала что больше пяти мне нигде не предложат, а здесь я по крайней мере вдали от всякого общества — в местных краях не то что общества, вообще ничего нет, только деревенские коровы да несколько угольных рудников. Вдобавок меня подкупило еще одно: слова «я о тебе позабочусь».

Я бросила взгляд на дом.

— А книжки у вас есть, миссус? В смысле с повестями и романами?

— О да. Целая уйма.

— Я люблю читать, — говорю. — Вот если б вы разрешили мне иногда брать книжки…

— Хмм… — Она вздохнула, пару раз прошлась взад-вперед и наконец, похоже, приняла страшно неохотное решение. — Хорошо, — говорит. — Доступ к книгам. И пять шиллингов в неделю.

— Идет, — кивнула я. И скажу честно, я сочла сделку выгодной.

Мы прошли в кухню, и женщина, ничего не сказав по поводу горелого запаха, ногой разметала овсяные зерна по полу, уничтожая выложенное из них слово. Потом она усадила меня за стол и принялась разъяснять мои обязанности. Список из них вышел бы длиной с руку, но все казалось ясно и просто, ничего странного или необычного. Скотина содержалась на ферме и за ней смотрели фермерские работники, но женщина сказала, что держит при доме несколько куриц и свинью, они у нее за домашних питомцев, и в мои обязанности входит кормить их. Я должна следить за чистотой и порядком в доме, стирать стряпать подметать полы вытряхивать коврики готовить чай. Каждый день разжигать все камины драить кухонную плиту и поддерживать в ней огонь. Чистить обувь выносить ночную посуду за хозяйкой и хозяином. Вдобавок, если у них будет не хватать рабочих рук, мне придется возить навоз в тачке и убирать камни с поля, а потом помогать укладывать эти же камни в ямы на другом поле — для отвода воды, пояснила она. Еще я должна ухаживать за огородом, а если вдруг у меня выпадет свободное время, я всегда могу заняться починкой и штопкой одежды. В общем, мне предстояло выполнять всю хозяйственную работу, какую только можно придумать, ведь меня брали служанкой на все руки, а такие трудятся не покладая рук. Хозяева держали фермерских работников, которые жили прямо на ферме или в лачугах за лесом, но я буду единственной домашней работницей. Женщина не упомянула только про дойку, и я спросила насчет нее.