Набат - [83]

— Скажите Дзаге… А кто такой Дзаге?

— Как?! — всплеснула руками Дунетхан. — Вы не знаете Дзаге?

— Нет, — просто ответил заведующий. — Это секретарь райкома партии? Так его, кажется, звать.

— Дзаге живет в нашем ауле, его знают в горах…

— А-а…

— Это мой дедушка, — произнесла Фатима.

— Вот оно что… Так передайте уважаемому Дзаге, что я не могу помочь вам. Детей у меня нет! Даже своих…

— Как нет!

Дунетхан встала с дивана, положила руки на бедра и с самым решительным видом подступила к столу начальника.

— Мы сами видели, своими глазами, как они бегают по улицам.

Заведующий прошелся по кабинету, постоял у окна, вернулся к столу.

— Милая, какая мать отдаст вам ребенка? Подумайте. Своего!

— А мы им разве чужие? — выпалила Фатима.

— Это несбыточно!

— Что же нам делать? — спросила жалобным голосом девушка.

— Нам нельзя возвращаться без детей, — проговорила Дунетхан.

Заведующий развел руками.

— Не знаю, не знаю.

В кабинет заглянули, и он шумно встал из-за стола.

— Простите, товарищи…

Ушли из гороно Фатима и Дунетхан чуть не со слезами на глазах, постояли на пустынной улице, не зная, что делать.

Мимо прошел с грохотом трамвай. Не сговариваясь, направились к остановке, трамваем доехали до окраины города и зашагали в сторону гор.

В Цахкоме их ждала новость: с вербовщиком уехали трое мужчин работать на металлургическом заводе. Женщины стояли перед Тасо с виноватым видом, а он даже не спросил их, почему вернулись одни. Наконец Тасо поднял на Фатиму глубоко впавшие глаза, сказал:

— В район тебя требуют.

Она кивнула.

— Постель возьми с собой.

— Постель?

— Трактористкой будешь работать в колхозе «Партизан».

— А меня куда пошлешь? — спросила Дунетхан.

— Ты же не трактористка.

— Ну и что!

— И тебе найдется дело. Иди, Фатима.

В раскрытую дверь вслед ей смотрела Дунетхан. Тасо тоже проводил ее взглядом. Он сидел в промятом кресле, похудевший, тихий.

— Ну, вот что, Дунетхан.

Женщина оттолкнулась от косяка, приготовилась слушать бригадира.

— Указание райкома есть.

Прошла к столу Дунетхан, остановилась в полушаге от него.

— В прошлом году ячмень мы убрали за десять дней. Плохо, значит, работали. Теперь нам дали срок: три дня! А потом женщины поедут в колхоз «Партизан». Ты будешь у них бригадиром.

Кивнула в знак согласия Дунетхан, но в свою очередь спросила:

— А у кого дети?.. Кому не на кого их оставить…

Махнул слабо рукой Тасо:

— Старухи присмотрят за ними. Ясли, детсад организуем. Поговори с женщинами.

— Хорошо, Тасо.

— Для армии нужно много продуктов. Сам тоже пойду в горы.

Удивленными глазами посмотрела на него Дунетхан.

Тасо поморщился, а потом проговорил:

— Пусть женщины готовятся. Через день-два в поле выйдут. Теперь иди.

Только она за порог — Тасо закашлялся.

11

В вечернюю казарму ворвалось:

— Тревога! Боевая тревога!

О том, что бы значила очередная тревога, раздумывать было некогда. Мгновение — Асланбек навьючил на себя ранец с притороченной к нему скаткой, у выхода заученно выхватил из пирамиды винтовку и выбежал на плац, за ним топал одессит. Уже в строю Асланбек застегнул ремень на брюках, поглубже натянул на плечи лямки ранца.

— Завтра принимать присягу, а они тревогу устроили, — Яша передернул плечами. — Как я буду выглядеть на празднике? Я уверен, что сам генерал пожелает познакомиться с лучшим бойцом, и непременно позовут меня, Яшу Нечитайло. А у меня, скажу вам, еще тот видок, будто всю ночь провел с цыганами в ресторане. Боже ты мой, да я помру от стыда, — одессит широко зевнул. — Какой я дурак!

— Эй, не плачь над ухом, — буркнул Асланбек.

— Крокодил, лошадь…

— Я не виноват, что ты животное. Это все люди знают и никому не интересно.

— Дорогой мой Бек, у меня лопнула пуговица на кальсонах.

Полк выстроился и притих. Командиры стояли по двое-трое и о чем-то говорили между собой, а когда появился начальник штаба, батальонные бегом направились к нему.

Сердцем почувствовал Асланбек, что на этот раз тревога необычная. Прав Яша, назавтра полк готовится принимать присягу, после обеда всем разрешили привести в порядок обмундирование, и тут тревогу сыграли.

Вроде бы все, как всегда: построение, ожидание командира полка. Но Асланбек знал, что обстановка на фронте тяжелая, особенно на Западном направлении. Враг все ближе подходит к Москве. Скорей бы отправляли на передовую. Сколько же учиться стрелять, атаковать! Изо дня в день одно и то же, подъемы на рассвете, марши на пустой желудок. На фронте, наверное, все по-другому. Захотел есть — отнял у немцев, и вообще никаких тебе походов, отбоя, нарядов вне очереди… Там сержант на него не станет кричать, побоится, чтобы не получить вгорячах сдачу.

— И сами не спят, и нам не дают, — возмутился кто-то.

— Вы только пожелайте, и я мигом организую грандиозный скандал! Скажите только «да» и вы увидите, на что способен Яша ради вас. Почему вы молчите?

— Нашел время шутить, ничем его не проймешь.

— Не говори много! — отрезал Асланбек.

Командиры бегом вернулись к своим подразделениям.

— Похоже, пойдем досыпать, — зевнул Яша.

— Да нет, затевается что-то, — проговорил Веревкин.

Пришел взводный, отвел в сторону Веревкина, нагнулся к нему и что-то сказал шепотом, тот в ответ закивал.