Набат - [129]
— Узнает мать горькую правду, наплачется… — Старшина махнул рукой.
— Плакать будет и ждать все равно будет! — жестко сказал Асланбек.
Он продолжал стоять по команде «смирно» с непокрытой головой…
— Может, не пошлем… похоронки? — тихо произнес Яша и надел шапку.
— Как так? — посуровел голос старшины.
— Пусть ждут, — пояснил Яша. — Все же легче.
— Рубить, Яша, так одним махом!
— Жестоко!
— Война…
Минута молчания была последней почестью погибшим.
Возвращались гуськом. У траншеи их ждала Галя. Завидев, воскликнула:
— Куда вы пропали? Пришла в гости к ним… — осеклась.
Никто не ответил, лица бойцов были суровы, непроницаемы.
— Князь, держи, — Галя протянула письмо. — Яшенька, что-нибудь случилось? — Голос у нее робкий.
— Прости, родная.
Яша развел руками, вынул кисет, он оказался пустым, попросил у Матюшкина закурить:
— Устали мы…
Матюшкин протянул «козью ножку» всего на две затяжки, да и то неглубоких. Девушка с укором посмотрела на него. Обжигая пальцы, Яша затянулся:
— Счастливый человек ты, Бек, — в его голосе прозвучала горечь. — Тебе пишут, помнят чернявого где-то.
Но Асланбек не услышал его, он дрожащим от волнения руками развернул треуголку: «Здравствуй, дорогой мой брат…»
Письмо было от Фатимы, он сразу узнал ее почерк.
— Матюшкин, давай я закурю, — попросил он.
— Эх, мужчины вы плюгавые. Табак надо свой иметь, а не ждать, когда подадут.
— Не говори много.
Асланбек не отрывал глаз от письма, строчки плясали, и он не мог совладать с собой.
Порывшись в санитарной сумке, Галя извлекла кисет, туго набитый махоркой:
— На, это я для раненых держу.
— Не надо тогда, — Асланбек отвернулся.
— Бери, бери, у меня еще есть… иной уже умирает, а просит табачку.
Галина рука осталась вытянутой вперед.
— Милая, прости его, не курит он, добрая ты наша.
Яша пытался улыбнуться ей, но на лице получилась жалкая гримаса:
— А потом, он невоспитанный горец.
— Сестричка, отдай мне кисет, не пропадать же добру, — попросил командир отделения.
Девушка отдернула руку, надула губы, сунула кисет в сумку, одарила Матюшкина таким взглядом, что он отступил.
— У-у… Глядите на нее, какая сердитая.
— А ты, оказывается, с характером, — с одобрением сказал старшина. — Это хорошо, молодец.
— Не для меня табачок…
Матюшкин выразительно посмотрел в сторону Яши.
Топнула ногой девушка:
— Не смейте! Как вам не стыдно!
Обхватив за плечи Галю, старшина успокоил:
— Ты что-то сегодня не такая?
Девушка заморгала, чуть не заплакала.
— Устала, сил уже никаких нет.
— Ступай в санчасть, заберись в тепло и выспись.
— Ага, а тут кто будет? В третьем взводе двое обморозились.
— Понятно. На нас не сердись, убитых хоронили.
Скосила Галя глаза на Матюшкина, тот сник, пошел к пулемету. Старшина зашептал Гале на ухо:
— Зря обидела человека.
— Я не хотела…
— Шутил он с тобой, шутка вроде бы согревает.
— Отдам кисет, — девушка полезла в сумку.
— Теперь не возьмет. Пойдем, я тебя провожу… Товарищи, до завтра, — попрощался старшина и подхватил Галю под руку.
Его окликнул Яша:
— Вы, кажется, хотели поговорить, товарищ старшина?
— Да. Было настроение.
— О чем?
— Чтобы не скисли.
— Поговорили бы, чего уходите?
— Вы и так молодцы!
Асланбек ходил взад-вперед. Его словно вырезанные губы что-то шептали.
Что с Залиной? Ни слова о ней! Фатима написала о друге его, Буту. А Залина? Ни на одно письмо не ответила. Неужели предала его? Или Джамбот так пригрозил ей? Вот вернется домой и увезет ее в город.
— Бек, — позвал Матюшкин. — Поди сюда.
Сняв с пулемета маскхалат, Матюшкин, тихо насвистывая, стал копаться в нем.
Умостился рядом с ним Асланбек, ни о чем не спрашивая, смотрел на его проворные пальцы — кажется, их и мороз не брал.
— Учись, пригодится, — посоветовал пулеметчик.
Сам генерал наградил его орденом, а кто поверит, что он герой? Не похож. Ни ростом, ни голосом, ничем.
— До войны я землю пахал… Чудно звучит: «До войны». Теперь стреляю в человека… Не совсем в человека, конечно. Ты скажи мне, что со мной случилось, курицу не мог зарезать, жалко было, а сейчас голыми руками фашиста задушу. Ясно, враг. Во, брат, что такое война… Спасибо тебе, Бек.
— Почему ты так говоришь?
— Высказался я тебе, легче стало…
С таким командиром нечего бояться. Лейтенант ему дает задание, а он выслушает, не перебьет, потом позовет Яшу, его и рассуждает вслух, сам себя поправляет…
— Ты умный человек, Матюшкин.
— Загнул, браток.
— Опять ты сказал хорошие слова.
6
Аул притих. Днем над горами пролетел самолет, и люди насторожились. Потом появились военные. Задержались, чтобы напиться из родника и ушли к перевалу. Что им там надо? К концу дня из района позвонили, чтобы цахкомцы выделили всех, кто в состоянии держать лопату, на ремонт дороги через перевал в сторону Грузии. Кто пройдет по ней, забытой дороге? Уже с сумерками приехал представитель военкомата. «Будем срочно создавать истребительную группу по борьбе с вражескими парашютистами и диверсантами», — сказал он.
В кармане Тасо газета… Образован Орджоникидзевский (Владикавказский) комитет обороны… Выходит, война может прийти в горы…
Едва хватило у Тасо сил раздеться, лечь в постель и натянуть на себя одеяло.
Скрипнула дверь, в комнату вошел Дзаге, молча уселся на стул у окна, отметил про себя, что Тасо совсем плох — кожа на лице стала тонкой, прозрачной.
Роман русскоязычного осетинского писателя Василия Македоновича Цаголова (1921–2004) «За Дунаем» переносит читателя в 70-е годы XIX века. Осетия, Россия, Болгария... Русско-турецкая война. Широкие картины жизни горцев, колоритные обычаи и нравы.Герои романа — люди смелые, они не умеют лицемерить и не прощают обмана. Для них свобода и честь превыше всего, ради них они идут на смерть.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.