Набат - [125]
— Вперед!
Поползли.
Капюшон лез на глаза. Заложило снегом нос, не замечал, как мороз обжигал горло. Снова отдых.
…Справа зачернела деревенька, и когда до нее оставалось метров двести, рота рассредоточилась, залегла цепью.
Тишина. Продвинулись еще шагов на сто.
Лежали, прислушиваясь, время тянулось томительно медленно. Может, немцы обнаружили роту и ждут, когда она поднимется, чтобы открыть по живым целям ураганный огонь?
Чем пахнет снег? Свежей сывороткой. Нет, скошенной травой. Втянул в себя воздух. Почудился разрезанный на две половинки арбуз, прямо на бахче рано утром, до восхода солнца. Задержал дыхание: липы так пахнут, как он сразу не догадался!
Между облаками появились серые прогалины. Рассветало. День будет солнечным.
Еще осенью, когда набрели в лесу на муравьиные кучи, он предсказал, что зима будет суровой, но Яша посмеялся над ним. Надо, бы напомнить ему об этом разговоре.
Морозный воздух распороло мощное «Ур-р-а-а!», и деревня ожила. Шквальным огнем встретили их немцы. Застонали рядом. С криком «Урраа!» бежал и Асланбек. Он не стрелял, ему нужно было увидеть цель, чтобы бить наверняка. Прямо перед ним под навесом у пушки копошились немцы. Он, плавно нажал на спусковой крючок: трах-трах…
Рядом с ним оказался Веревкин. Обогнал его, крикнул:
— Не отставай!
Вдруг сержант выронил из рук автомат, зашатался. Вгорячах Асланбек пробежал мимо, запоздало оглянулся, ахнул: Веревкин стоял на коленях, схватившись за живот.
Бегом вернулся к нему, но было уже поздно: сержант лежал на боку, скорчившись, и неподвижными глазами смотрел на Асланбека.
Вскинув руку, Асланбек прикрыл лицо словно от удара и быстро отошел назад, резко повернулся и только собрался бежать, как услышал за спиной голос Веревкина.
— Бек…
Оглянулся. Сержант лежал в том же положении, но водил вокруг себя по снегу рукой, нашел автомат и привстал на колени. К нему бросился Асланбек, зашептал:
— Ну… Вставай…
Асланбек подхватил его под мышки:
— Дорогой сержант…
Губы Веревкина дрогнули, и Асланбек ясно услышал:
— Вперед!
Отпустил его Асланбек, отшатнулся, и сержант отяжелел. Асланбек хотел удержать его одной рукой, не смог, и Веревкин упал лицом вниз.
Чирикнуло над ухом, и Асланбек присел. В этот момент сержант приподнял голову, Асланбеку показалось, что большие голубые глаза смотрели строго, и в них он прочитал укор: «Почему ты не в бою? Вперед!»
— Каруоев, ты что задержался?
Появился рядом запыхавшийся Матюшкин.
— Веревкин… убит.
У Матюшкина отвисла челюсть, но он приказал:
— Отвлеки пулемет на себя. Покосит всех.
Матюшкину надо, чтобы он, Асланбек, перехитрил немцев, вызвал огонь на себя. Ему приказано идти на верную смерть… Врешь, он не погибнет.
Пригнувшись, пробежал несколько шагов, затем упал в снег, пополз.
Стащил с головы шапку, поддев коротким стволом автомата, и отведя от себя, высунул, снова опустил. Отполз, оставил шапку на виду. «Отвлеки. Покосит всех». Горело лицо. Пулемет бил слева. Пригнувшись, Галя волочила за собой санитарную сумку. Упала. Убило?.. Приподнялся, чтобы пробраться к ней, опустился. Нельзя. «Отвлеки». Пополз на стрекот пулемета и, когда почувствовал, что он рядом, бросил гранату.
Пулемет захлебнулся.
Вскочил, дал длинную очередь, перед ним словно из-под земли вырос немец. Асланбек не успел выстрелить. Кто-то опередил его, пулеметчик упал.
Разгоряченный боем, Асланбек бежал вперед.
Выполнив задание, рота вернулась.
«Деревню пока брать не будем! Пока…»
Неприятель молчал весь день. И ночь прошла без выстрелов. Только в небе рокотало до рассвета. А утром из леса неуклюже выползли танки. Матюшкин высунулся, пересчитал: три машины. Издали открыли бесприцельный огонь и, отстрелявшись, повернули назад. Так и не понял Матюшкин, к чему была эта комедия. Постращать, видно, хотели…
Утро выдалось на редкость сухое, морозное, миллиарды тончайших игл вонзались в тело, лицо, руки, жгло — хоть кричи; забравшись под шинель, холод сковал кости, сжал, как панцирем и, чтобы не погибнуть, надо было двигаться, а накопив тепло, уметь на минуту закрыть глаза и вздремнуть, забыться, а потом начинать все сначала… Бегать, танцевать на месте, двигаться…
Асланбек слышал, как рядом поднялся одессит, негромко ругаясь, громыхая замерзшими сапогами, выбрался из траншеи отогреваться. Ему все легко удается: захотел и встал. Надо и ему идти к Яше, самому не подняться — не чувствует ни рук, ни ног, ничего, пальцем не пошевелить.
Позвал, с трудом разомкнув челюсти:
— Яша.
Одессит, видно, не слышал его.
— Ты чего? — отозвался Матюшкин.
— Помоги.
— Горюшко-то мне с вами.
Подхватил Асланбека под мышки:
— Поднимайся, сам, сам… Стоишь? А теперь пройдись, ну.
Снова свело губы, рот, голову не повернуть, что-то вступило в шею.
— Пошел, пошел.
Матюшкин слегка подтолкнул его в спину.
Качнулся, но спасибо — поддержал Матюшкин.
— До чего беспомощный человек… Шагни разок, хоть разок, — ласково упрашивал Матюшкин.
— Не могу, — простонал Асланбек.
И сразу услышал сердитое:
— Баба ты, старая рухлядь.
Вспыхнул Асланбек, загорелся, оттолкнул Матюшкина, а он ничего — тихо засмеялся.
Вылез наверх Асланбек и застал одессита бегающим вокруг дерева, пристроился к нему.
Роман русскоязычного осетинского писателя Василия Македоновича Цаголова (1921–2004) «За Дунаем» переносит читателя в 70-е годы XIX века. Осетия, Россия, Болгария... Русско-турецкая война. Широкие картины жизни горцев, колоритные обычаи и нравы.Герои романа — люди смелые, они не умеют лицемерить и не прощают обмана. Для них свобода и честь превыше всего, ради них они идут на смерть.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.