На злодеев глаз наметан - [82]

– Росс! Напоминаю, что вы – человек женатый, страж порядка и расследуете убийство! Не вздумайте с ней флиртовать!

– Что вы, суперинтендент! Я бы не посмел. Лиззи меня убьет.

– Итак, Викторина Тапли убила мужа или нет? – мрачно спросил Данн.

– То есть била ли она его по голове тупым орудием? Нет, сэр, мне так не кажется. Для нее такой способ не подходит. Еще могу представить, как она подливает яд ему в суп… Но несчастный Тапли умер не от яда.

– Потому что ему хватило ума сбежать, пока у нее не появилась такая возможность, – предположил Данн.

– Мы ничего не знаем, сэр.

Данн задумался и наконец сказал:

– Я говорил, что она умная женщина!

Мне казалось, что первым это заметил я.

Данн провел пальцами по своим коротким жестким волосам, отчего они встали дыбом, как жесткая щетина.

– Росс, – объявил он, – я тоже пойду на похороны!

– Рад слышать, сэр. Мне бы хотелось кое-что обсудить с вами по поводу предстоящих похорон. Все стороны соберутся в одном месте… По-моему, похороны могут стать кое для кого судным днем.

Глава 17

Элизабет Мартин Росс

Утро в день похорон выдалось сырым и промозглым, как будто отступившая было зима решила всех удивить и вернуться, когда все уже решили, что на какое-то время о холодах можно забыть. За ночь с реки натянуло туман, он клубился на улицах и протягивал к прохожим свои пальцы. Туман был не настолько густым, чтобы его можно было считать типичным лондонским, тем удушливым «гороховым супом», от которого пешеходы кашляют и задыхаются и на мостовых сталкиваются экипажи и телеги. И все же он был тяжелым. К туману на нашей и на соседних улицах добавлялся еще и дым паровозов с вокзала. Судя по всему, вечером, когда мы вернемся домой, от нас будет пахнуть, как от копченых селедок!

– В Марилебоне будет лучше, – с надеждой заметил Бен.

Нас сопровождала миссис Джеймисон. Она выразила желание убедиться в том, что ее покойного жильца похоронят как следует. Мы втроем втиснулись в экипаж Уолли Слейтера, нанятый специально для этой цели, и покатили на другой берег. Уолли по такому случаю обвязал свой цилиндр черным шарфом, а к сбруе Нельсона приколол черные розетки. Бен нашел черную нарукавную повязку, а я достала из сундука траурное платье, которое в последний раз надевала, когда умер мой отец. Платье, долго пролежавшее в сундуке, сильно пострадало. Я была рада плохому освещению: в тумане никто не увидит моей помятой, заштопанной юбки! Миссис Джеймисон оделась, как всегда, строго, но не в черное. Она сообщила, что у квакеров не принято демонстрировать «внешние признаки» горя или устраивать по такому случаю церемонию.

– Скорбь в душе, миссис Росс. Мне в самом деле очень жаль бедного мистера Тапли. По-прежнему трудно представить, что какой-то злодей проник в мой дом и до смерти избил беднягу в гостиной второго этажа. Будем молиться за то, чтобы он упокоился с миром и чтобы преступник раскаялся в содеянном.

Несмотря на оптимизм Бена, к тому времени, когда мы приехали в церковь, туман добрался и туда. Мы стояли снаружи и ждали, когда прибудет катафалк. С деревьев капало. Вскоре и наша одежда пропиталась влагой. Воспользовавшись случаем, я разглядывала собравшихся. Конечно, я не ожидала, что на похороны Тапли придет много народу. Суперинтендент Данн приехал раньше нас. Родственников не было видно. Кроме нас с Беном и миссис Джеймисон, у церкви стояла лишь еще одна пожилая женщина, которая часто сморкалась в платок. Она сообщила, что была гувернанткой «бедной малютки Флоры» и растила ее с трех лет до той поры, когда девочку отправили в школу.

– Ее родные всегда были так добры ко мне, – продолжала гувернантка. – Мистер Тапли… мистер Джонатан Тапли… в признание моих заслуг назначил мне небольшую ежегодную ренту. Но подумать только, что сегодня мы хороним еще одного Тапли, отца милой Флоры! Бедное дитя! – Она снова уткнулась в платок.

– Вы знали мистера Томаса Тапли? – осведомилась я.

Гувернантка покачала головой:

– Ни разу с ним не встречалась. Правда, вначале, до того, как он уехал жить во Францию, он несколько раз заходил к дочке… Но я с ним не знакома и видела его лишь мельком в те дни, когда он навещал Флору. Ее приглашали вниз, в главную гостиную. Я приводила Флору к двери и уходила. Он… ее бедный папа… никогда не задерживался надолго…

К нам присоединились другие. Партия вновь прибывших состояла из четырех джентльменов; как оказалось, троих Бен знал. Все они приехали по такому случаю из Харрогита. Среди них было двое поверенных по фамилии Торп, как я догадалась, отец и сын, а также майор Гриффитс. Четвертой фигурой был настоящий Джон Буль[4], типичный англичанин, как его изображают иностранцы: плотный, краснолицый, в шляпе с низкой тульей, теплом пальто и старомодных бриджах и крагах. Он представился другом детства Томаса.

– Правда, Том много лет не давал о себе знать, – заметил «Джон Буль». – С тех самых пор, как переехал за границу. Не думал, что придется его хоронить! – Он покачал головой. – Бедняга, он был плохим наездником и плохим стрелком, но, когда дело доходило до книжек… мог процитировать наизусть любое место из Шекспира!