На заработках - [21]

Вмѣсто отвѣта Акулина только покачала головой. Черезъ минуту она спросила бабу:

— Ну, а какъ наймы на огородъ?

— Да тоже плохо, Сегодня вотъ я съ утра здѣсь сижу, ни одинъ хозяинъ не приходилъ и не спрашивалъ. Рано вѣдь еще на огородъ-то. Огородъ такъ, къ примѣру, около Николина дня.

— Спаси Господи и помилуй! ужаснулась Акулина и прибавила:- А мы вѣдь вотъ съ этой дѣвушкой на огородъ трафимъ.

— Коли ежели на городъ трафите, то надо самимъ по огородамъ походить, да поспрашать. Нонѣ всѣ сами ходятъ. Хозяева-огородники до Николина дня сюда рѣдко заглядываютъ.

— Да ужъ ходили мы, умница, по огородамъ-то, но все не удачно.

— Работы нѣтъ? Ну, вотъ… А здѣсь еще неудачнѣе сидѣть будете. Здѣсь теперь мѣсто вотъ какое: здѣсь мѣсто стряпушье, кому ежели въ стряпки или по поломойной части, а насчетъ огорода это послѣ Пасхи.

— Ариша, слышишь? окликнула Акулина дѣвушку, которая сидѣла грустно опустя голову и задумавшись.

— Слышу, слышу, Акулинушка… отвѣчала та и прибавила, обращаясь къ бабѣ въ платкѣ:- Да намъ, милушка, покуда хоть-бы и по поломойной части работки найти. Намъ только-бы живу быть.

— По поломойной части работа наклевывается. Теперь время передпраздничное. Всѣ по квартирамъ чистятся и полы и окна моютъ. Даве утречкомъ приходили, рядили. Съ пятокъ женщинъ ушло на работу поденно, а я не могу, не могу я, милая, по полу ползать, потому у меня ноги застужены. Еще одинъ полъ понатужиться и вымыть — туда сюда, а такъ чтобы цѣлый день съ утра до вечера согнувшись по поламъ мочалкой елозитъ — этого не могу.

— Ну, а какъ ряда за поломойничанье была?

— Да кто за полтину, кто за сорокъ копѣекъ ушелъ.

— Это то-есть, стало быть харчи ужъ свои?

— Само собой, свои. Развѣ хозяева чайкомъ попоятъ.

— Что-жъ, Ариша, пойдемъ поломойничать… опять отнеслась Акулина къ Аринѣ.

— Куда хочешь, Акулинушка. Я во всякую работу готова.

— Ну, вотъ и пойдемъ. Что-жъ, полтину серебра въ день заработать это хорошо. Двугривенный на харчи, пятачокъ на ночлегъ, пятачекъ даже на чай можно, а двугривенный все-таки на рукахъ останется.

— Такъ-то оно такъ, милая, но вѣдь на одинъ день поломойничанье-то. Сегодня наймутъ, а завтра опять безъ работы останешься и должна приходить сюда, замѣтила баба.

— А завтра опять наймутъ, на другое мѣсто наймутъ.

— Не такъ-то это легко, ангелка, дѣлается. По два да по три дня безъ найма сидятъ. А ты также разочти, что вотъ Пасха будетъ, праздники начнутся, такъ и совсѣмъ здѣсь наймовъ не будетъ.

— Да, да, да…

Акулина вздохнула и снова покрутила головой.

— Нейдутъ что-то нанимать-то. Никто не идетъ прибавила она, помолчавъ.

— Кому-же идти-то объ эту пору? Объ эту пору никогда наемщиковъ не бываетъ. Вотъ ужъ развѣ что къ вечеру, чтобы съ утра заказать поденьщицѣ на работу придти. Каждый хозяинъ тоже расчитываетъ, чтобы поденьщица у него цѣлый день отработала.

Акулина и Арина сидѣли подъ навѣсомъ уже больше часа, а наемщики все еще не являлись. Баба съ головой закутанной байковымъ платкомъ, соскучившись сидѣть, подняла ноги на лавку, легла свернувшись калачикомъ и, закрывъ глаза, стала похрапывать.

XVII

День клонился къ вечеру, а нанимать рабочихъ, ожидающихъ заработка, никто не приходилъ. Только носильщика наняли за двадцать копѣекъ отнести куда-то большую корзину съ посудой изъ лавки Никольскаго рынка. Подъ навѣсомъ распространилось уныніе. Это уныніе особенно было замѣтно среди женщинъ. Нѣкоторыя, впрочемъ, бодрились и утѣшали себя, что наймы происходятъ главнымъ образомъ утромъ.

— Судите сами, милыя, кто-жъ пойдетъ на вечеръ глядя народъ нанимать. Утромъ это дѣло дѣлается, говорила женщина городскаго типа, одѣтая чуть не въ рубище, съ грязнымъ подоломъ ситцеваго платья и съ синякомъ подъ глазомъ.

— Ну, не скажи. Задастся день, такъ и утромъ ничего не наклюнется, откликнулась баба съ головой, окутанной байковымъ платкомъ. — Вотъ я съ шести часовъ утра здѣсь сижу, а только четырехъ женщинъ въ поломойки взяли. Плотниковъ утромъ нанимали — это точно, а насчетъ женщинъ просто умаленіе. Приходила еще жидовка прислугу за три рубля въ мѣсяцъ нанимать, но кто-же къ жидовкѣ пойдетъ, да къ тому-же и за три рубля! Конечно, это передъ праздникомъ, оттого оно такъ и выходитъ, но все таки…

Кой-кто изъ ожидающихъ найма стали ужинать, покупая себѣ хлѣбъ и астраханскую селедку или треску, или пару соленыхъ огурцовъ. Все это продавалось тутъ-же подъ навѣсомъ съ лотковъ, поставленныхъ на разноски, и съ ларьковъ. На нѣкоторыхъ ларькахъ задымились корчаги щей, вареный картофель, горшки каши, но горячую ѣду, какъ болѣе дорогую, ѣли не ожидающіе найма, разумѣется, очень стѣсненные въ денежныхъ средствахъ, а заходившіе подъ навѣсъ прохожіе. Акулина и Арина, прицѣнившись къ щамъ, и узнавъ, что они стоятъ по пяти копѣекъ чашка, купили себѣ только на три копѣйки картофелю и стали его ѣсть съ оставшимся у нихъ еще отъ обѣда хлѣбомъ. Оставшагося хлѣба было, впрочемъ, мало и пришлось прикупить еще на три копѣйки. Повсюду слышались разговоры о ночлегѣ.

— Еще милость Божья, что у меня уголъ есть и за него до послѣзавтраго впередъ заплачено, а то была-бы просто бѣда, продолжала баба съ головой укутанной платкомъ.