На задворках галактики 3 - [5]

– Ваша история – яркий пример самоотверженности и героизма, – задумчиво произнёс командир базы контр-адмирал Фролов. – Редким счастливчикам удаётся бежать из плена, да ещё насквозь пройти вражескую территорию и пересечь линию фронта. Я бы даже сказал, ваша история достойна очерка лучших фронтовых журналистов. Но… вы теперь у нас.

Масканин стоял смирно, глазами сопровождая вышагивающего по кабинету командира. Произнесённые Фроловым слова заставляли задуматься. Тугодумом Масканин не был, иначе давно бы не жил на этом свете. Выходит, контр-адмиралу предоставили несколько иную версию побега, можно даже сказать, совершенно иную. Но зачем? И почему не поставили его, Масканина, в известность? Накладка? Или так и задумано? И если так задумано, то кем? Кто этот умник?

Максим разглядывал командира базы, стараясь, чтобы это было незаметно. Собственно, сейчас это было единственное, что ему оставалось в этом кабинете. Осунувшееся лицо, седые виски, флотский мундир с орденской планкой. А вот знаков классности на кителе нет, значит Фролов по-видимому изначально служил в морской разведке, а не в плавсоставе. Ну, и что с того? Не каждому ведь дано кораблевождение, тут не только знания и опыт, а ещё и чутьё требуется. Между тем, на базе Фролов был единственным из моряков. По крайней мере, за те два дня, что здесь провёл Масканин, флотские на территории не встречались.

А ещё контр-адмирал держался подчёркнуто нейтрально, словно пришедший доложиться штабс-капитан прибыл не к нему в часть, а так… сбоку-припёку. Ни интереса Фролов не выказал как к новому подчинённому, ни придирок не устроил. Ни-че-го.

– На текущий момент у нас остались всего две учебные команды, – осветил обстановку контр-адмирал. – И обе заканчивают подготовку. Но вы прибыли весьма вовремя. Послезавтра будет окончательно сформирована новая команда и вас уже внесли в списки. Хочу сразу предупредить: во время учебных занятий ваше должностное положение будет приравнено к рядовому. И ещё… Должен задать вам вопрос… риторический, конечно, но всё-таки: вас эта новость про должностное положение не отпугивает?

– Никак нет, не отпугивает.

– Вот и хорошо. Вопросы есть?

– Так точно. Имею три вопроса: срок обучения, круг задач после выпуска и отпуск. Мои родные не знают, жив ли я. Не мешало бы их повидать.

– Повидаете ещё, гарантирую. А пока что можете весточку чиркнуть, мол, так и так, жив-здоров. Естественно, без излишеств. Думаю, сами всё понимаете, иначе бы вас сюда не направили.

Масканин счёл за лучшее промолчать, а Фролов продолжил:

– Срок обучения у нас три-четыре недели, в зависимости от потребности в выпускниках. Скрывать не стану, у нас случаются большие потери и приходится ужимать программу, чтобы позатыкать возникающие дыры. А насчёт, как вы выразились, круга задач… это вы узнаете в надлежащее время. Ещё вопросы?

– Никак нет.

– Тогда вы свободны.

Масканин отсалютовал и, чётко развернувшись кругом, покинул кабинет. По дороге в свой домик из головы не шли странности разговора с Фроловым. Он не только нейтрально держался, но и как-то наигранно что ли. Такие вещи Максим нутром чуял, хотя контр-адмирал, надо отдать ему должное, играл свою роль отменно. В чём же подвох?

Письма домой и Татьяне он написал спустя час, исчёркав черновики. Так много хотелось сказать, так много хотелось выплеснуть на бумагу, но нельзя! Скупые строчки и пожелания о скорейшей встрече, срок которой, увы, не в его власти. Заклеивать конверты он не стал. А зачем? Пусть те, кто перлюстрируют, сами заклеивают.

Закончив с письмами, он принялся за наведение порядка. Личных вещей – раз-два и обчёлся, да выданная амуниция, да стандартное казённое убранство. Своему временному обиталищу хотелось придать немного уюта. К его радости, в домике имелись водопровод и канализация, поэтому для затеянного мытья полов и стен не пришлось бегать на улицу к колонке. Он уже почти закончил, прикидывая чем бы заняться до обеда, до которого оставалось аж три часа, когда в калитку позвонили. Электрозвонок отозвался переливчатым щебетом где-то у входной двери. Максим глянул в окно, у калитки стоял Торгаев.

Накинув, не застёгивая, китель и натянув сапоги, Максим вышел во двор.

– Обустраиваешься? – спросил Торгаев, пожимая руку.

– Угу. Проходи, будешь первым гостем.

Визитёр поудобней перехватил закинутый за плечо вещь-мешок и уверенно пошёл вперёд.

– А ты, оказывается, нифига не прапор, – улыбнулся Максим, разглядывая штабс-капитанские погоны гостя, одновременно стеля на стол скатерть.

Торгаев усмехнулся и развязал горловину вещь-мешка.

– Наше командование, Макс, считает, что в мои двадцать расхаживать с четырьмя звёздочками подозрительно.

– Пожалуй, в этом есть смысл. Это как если бы я нацепил погоны фитьмаршала.

– Ну ты загнул, ё-моё. До генерала хотя бы дорасти для начала, – улыбнулся Торгаев. – И не настолько я тебя младше.

Гость выставил округлую бутылку коньяка, затем выложил ломоть сыра, лимон и колечко копчённой колбасы. А Масканин в это время вытащил из шкафчика две серебрённые чарки, салфетки и блюдца.

– Ну что, будем! – Торгаев разлил по маленькой и плюхнулся на стул.