На Забайкальском фронте - [64]

— Никодим Аркадьевич, — отрекомендовался тот и, обеими руками схватив руку Ермакова, долго пожимал ее, потряхивая и приговаривая: — Рад поздравить вас с великой победой на Востоке! Какое счастье! Какая благодать наконец-то встретить здесь, на чужой земле соотечественников!

— Ну об этом потом, — остановил его Ермаков. — Скажите сначала, где находятся японцы?

— Какие там японцы? Эти храбрейшие рыцари непобедимой Квантунской армии еще утром удрали. Как они спешили! Как бежали! Не успели электростанцию взорвать!

Ермакова очень удивил ответ управляющего, но он ничем не показал своего удивления, выдержал паузу и сказал для острастки:

— Значит, обстановка такова. Наши главные силы движутся вслед за нами. Нас выслали вперед квартирьеры подготовить здесь все необходимое. Будут ли возражения у господина управляющего, если мы в этом доме разместим наш штаб и комендатуру?

— Ради бога! — раскинул руки управляющий. — Располагайтесь, как дома. Все, что нужно, к вашим услугам.

— Пока нам ничего не нужно, — сказал Ермаков, но, подумав, поправился: — А впрочем, есть одна просьба: не найдется ли в ваших магазинах хотя бы метр красной материи?

— Что только вашей душе угодно, ваше благородие! — с готовностью ответил управляющий и кивнул грудастой барышне, которая была, видимо, его секретаршей: — Маргарита Николаевна, распорядитесь.

Барышня выплыла из приемной, а Никодим Аркадьевич препроводил разведчиков в свой кабинет.

— Предоставляю в ваше полное распоряжение. Спальня — рядом, банкетный зал — налево. Требуйте от моих людей все, что вам понадобится.

Никодим Аркадьевич подобострастно раскланялся и, попросив разрешения, колобком выкатился из кабинета.

Разведчики остались одни. Шилобреев деловито оглядел большой письменный стол управляющего чуринской фирмой, солидно кашлянул в кулак, сказал Ермакову:

— Так что, «ваше благородие», я думаю, этот стол вполне подойдет для начальника гарнизона занятого города старшего сержанта Ермакова И. Е.

— Назначаешь на должность? — пошутил тот, садясь за стол. — Ну тогда слушай мой первый приказ: «Назначить комендантом города Юхань сержанта Шилобреева Ф. Ф.». Доволен?

— Благодарю за доверие, — козырнул Филипп.

— Благодарить будешь после, когда наложу взыскание за плохую работу. А сейчас занимай под комендатуру соседнюю комнату. Бери Терехина в помощники.

В кабинет «начальника гарнизона» вошли первые посетители — Ахмет и Терехин. Увидев своего командира в шикарном кабинете за огромным столом, Санька вначале даже растерялся, взялся поправлять сбившуюся в сторону каску. Но Ахмет воспринял все как должное. Бойко рубанул кирзовым сапогом по натертому паркету, четко отрапортовал:

— Товарищ командир, разрешите доложить. Японцев в городе не обнаружено. В казармах пусто. По данным местного населения, самураи удрали сегодня утром. Запасы горючего уничтожены.

— Вот тебе раз, — обронил Ермаков. — На чем же мы их, дьяволов, догонять будем?

Ахмет и Терехин одновременно пожали плечами, как бы говоря этим: «Мы здесь ни при чем».

Ермаков поднялся с кресла, попросил Терехина позвать Сулико, и когда тот вошел, с надеждой в голосе спросил:

— С бригадой связались?

— Никак нет, товарищ командир, — виновато ответил Сулико. — Далеко мы заехали. Мешают горы и грозовые разряды. А может, рация повредилась — ничего не слышно.

— Значит, ни горючего, ни связи? Положение хуже губернаторского, — печально заключил командир взвода.

— Тут еще одна неприятность, — добавил Ахмет. — Купец закрыл свои магазины, и все китайцы в городе голодные.

— Вот как! Почему же он закрыл их?

Ермаков послал за управляющим, а сам подошел к окну и увидел толпу народа у крыльца чуринского особняка. Китайцы что-то выкрикивали, размахивали руками.

В кабинет колобком вкатился Никодим Аркадьевич с объемистой папкой под мышкой. Он был похож на подхалимистого купчишку, каких можно увидеть только в кино или на сцене.

— Я вас слушаю, ваше превосходительство, — подобострастно выпалил он, выставив вперед круглый живот.

— Скажите, милостивый государь, — начал Ермаков, как бы отвечая на его «ваше превосходительство», — по какой причине ваши магазины не торгуют продовольственными товарами? Что у вас за каникулы?

— По причине полученного распоряжения. Хозяин прислал из Дайрена телеграмму, в которой приказано произвести учет всех имеющихся запасов продовольствия.

— А как же люди? — спросил Ермаков. — В городе голод, а вы барыши на счетах подсчитываете.

— Я управляющий и обязан выполнять все указания моего хозяина, иначе он меня уволит.

— А как же люди? — снова спросил Ермаков. — Не умирать же им!

— Не могу знать!

— Надо открыть магазины, — сдержанно посоветовал Ермаков.

Никодим Аркадьевич замялся, переступил с ноги на ногу и, опустив глаза, негромко ответил:

— Этого я сделать не могу при всем уважении к вам: я обязан выполнять волю хозяина. Вы же выполняете приказы своего начальства.

Ермаков побагровел от злости и, пытаясь сдержать себя, зашагал по кабинету. «Что же это происходит на белом свете? — думал он. — Народ голодает, дети просят есть, а хозяин по своей прихоти закрыл магазины и не хочет торговать. Так ему взбрело на ум, и никто ему не прикажет открыть магазинные двери: он собственник и волен распоряжаться своим добром, делать, что ему вздумается». Иван повернулся к Никодиму Аркадьевичу, с неприязнью поглядел в глаза. Ему захотелось выругать этого холуя, схватить за воротник, двинуть в сытую рожу и заставить сейчас же, сию минуту открыть магазин, но он вспомнил строгий наказ генерала не вмешиваться во внутренние дела города и сдержался. «Постой, Иван, не горячись, — посоветовал он самому себе. — А то скажут: „Опять Ермаков наломал дров. Война кончилась, а он все воюет“. Надо как-то мирным путем заставить торгаша открыть магазины».