На высотах мужества - [40]

А у нас на аэродроме в ту ночь шла напряженная работа. Техники, механики и мотористы под руководством инженеров готовили машины к боевым полетам. Накануне на партийных и комсомольских собраниях они взяли обязательства образцово подготовить истребители к боевому вылету.

Ночь была на исходе. Далеко на востоке бледно-алыми полосами обозначился горизонт. Начинался рассвет нового военного дня. И в это время земля будто раскололась. Загремели тысячи наших орудий и «катюш». Реактивные снаряды молниями проносились в небе. Шла на редкость мощная артиллерийская подготовка. Где-то на позициях врага земля гудела в дыму и огне разрывов.

С первыми залпами артподготовки личный состав полка по приказанию майора А. Е. Голубова построился. На правом фланге, едва видимые в рассветных сумерках, показались знаменосцы, наши славные летчики Владимир Запаскин, Борис Ляпунов и Дмитрий Лобашев.

- Под Знамя - смирно! - раздалась команда.

И строй замер. Воины-авиаторы торжественно сопровождали взглядом боевую святыню полка, пока знаменосцы, пройдя перед ними, не остановились перед самой серединой строя.

Митинг открыл майор К. Ф. Федоров.

Выступавшие на нем летчики-гвардейцы давали клятву сражаться против ненавистного врага до полной над ним победы.

Когда митинг окончился, командир полка и его заместитель по политчасти решили Боевое Знамя в штаб не уносить. И мы установили его под охраной часового здесь же, на аэродроме, невдалеке от выносного пульта управления КП, с которого осуществлялось руководство полетами. На этом видном месте Боевое Знамя полка и оставалось в течение всего дня, развеваясь на ветру. [102]

Один из наших летчиков впоследствии рассказывал об этом так:

- На гвардейском Знамени полка был изображен портрет дорогого нам Владимира Ильича Ленина. И мне казалось, будто вождь нашей партии и Советского государства звал меня на подвиги, в бой, а при возвращении на аэродром он как бы спрашивал: «Что ты сделал для победы над врагом?» Сильное, неизгладимое впечатление оставило в моем сердце наше Знамя. Думаю, что такие же волнующие чувства испытывали тогда все наши летчики-истребители.

Торжественный ритуал выноса гвардейского Знамени полка перед боем стал у нас вскоре традицией. В трудный час оно всегда находилось на аэродроме, и это утраивало силы людей, заставляло их с величайшей ответственностью, стойко и мужественно сражаться против немецко-фашистских захватчиков, без устали трудиться при подготовке истребителей к каждому боевому вылету.

Нашему примеру последовали другие полки дивизии. Приняли этот ритуал и летчики эскадрильи «Нормандия». Возле КП у них нередко развевалось трехцветное знамя…

Артиллерийская канонада еще более усилилась. Она бушевала уже около двух часов. Две наши эскадрильи. как и было намечено, ушли на прикрытие войск 11-й гвардейской армии. Одну из них возглавил капитан С. А. Сибирин, другую - капитан И. А. Заморин.

Наши бомбардировщики в четком строю девяток появились над позициями врага в ту самую минуту, когда артиллерийская подготовка завершалась. 70 «Петляковых» и около 100 «ильюшиных» нанесли удар по вражеским позициям. В течение четверти часа в небе стоял неистовый гул моторов. На земле рвались бомбы и «эрэсы». Экипажи наших штурмовиков и бомбардировщиков уничтожали все то, что не сумела «достать» артиллерия.

В завершение этого бомбово-штурмового удара замыкавшая строй группа «ильюшиных» поставила над передовыми позициями фашистов дымовую завесу. Враг был ослеплен.

Артиллеристы перенесли огонь в глубь обороны гитлеровцев. Под прикрытием их огня, а также ударов авиации, в том числе истребителей 18-го гвардейского авиаполка и эскадрильи «Нормандия», танки и пехота 11-й гвардейской армии устремились в атаку. В Курской битве они первыми перешли в контрнаступление, выполняя разработанный Верховным Главнокомандованием план крупной наступательной [103] операции под условным названием «Кутузов». От артиллерийской канонады, рева моторов на земле и в воздухе, лязга и скрежета танковых гусениц сотрясалась земля. Наши войска, преодолевая отчаянное сопротивление врага, уверенно продвигались вперед. К концу дня они вклинились в оборону гитлеровцев на 8-10 километров, овладели основными опорными пунктами и узлами сопротивления.

В первый день наступления наших войск авиация противника оказывала незначительное противодействие. Лишь десяти «юнкерсам» удалось пробиться к нашим войскам. Но и они, заметив наших истребителей, вынуждены были неприцельно сбросить бомбы и спасаться бегством. Очень боялись они наших «яков».

В тот день встревоженное мощным наступлением наших войск гитлеровское командование пыталось с помощью самолетов-разведчиков добыть данные. В первой половине дня в районе Сухиничей появился Ю-88. Он шел в направлении Калуги. На перехват врага поднялись летчики 168-го полка Г. И. Титарев и В. И. Шалев. Первую очередь Титарев выпустил по кабине воздушного стрелка и вывел его из строя. Затем он сблизился с разведчиком на дистанцию до 30 метров и открыл огонь по кабине летчика, по бензобакам. «Юнкерс» загорелся. Падая, он взорвался в воздухе.