На всё село один мужик (сборник) - [19]

Борис Иванович сегодня издали наблюдает за этими опустившимися людьми, а вчера подходил к ним поближе, и, когда один снял с ноги ботинок и начал сбивать им яблоки, старик не выдержав, заступился за дерево:

– Что ж это ты делаешь, дедушка?! – назвал того умышленно дедушкой, на самом деле это был сравнительно молодой человек, только грязный и давно не бритый. – Ты ее, яблоню, садил разве?

Бомж ничего не ответил, но и не перестал сбивать яблоки, которые через раз вместе с листьями и мелкими ветками летели на землю.

– Ты что, глухой? – напомнил о себе старик громче.

– А вам что, жаль яблок? – бородатый повернулся наконец к Борису Ивановичу и сказал, на удивление корректно и вежливо: – Их вон сколько на дереве! Тряси и ты, если не ленишься, дед. Всем хватит. Или у тебя обувки нет? Могу дать. У меня в сумке запасные туфли есть – сегодня подобрал на мусорке. Раздаю свой гардероб хорошим людям. Бросай, старик. Смотри, как это делается! – ботинок опять полетел на дерево. – Нам же что-то жевать надо. А ты как думал? Спасибо тому человеку, который вырастил этот сад!..

– Они же совсем зеленые! Дайте хоть налиться, окрепнуть плодам, нехристи!

– Нам хороши будут. А зрелых я тут никогда и не видел, – бородатый нагреб в сумку яблок, которую приставил тут же к дереву, и сел рядом, затем вытер яблоко о замасленные брюки и начал грызть.

Борис Иванович хотел сказать, мол, что сам он видел тут зрелые яблоки, да такие вкусные, что другим и не снилось, но смолчал. Сам же подумал: «Дадут, жди, поспеть они яблокам… Зеленые пожрут… Что люди, что черви…»

Забыв на время о бомжах, Борис Иванович обратил внимание на мужчину с мешком. Тот приехал в сад на велосипеде и с длинной палкой, на конце ее имелся крючок. Он тут же начал трясти дерево, и яблоки посыпались на землю, как град. Мужчина ему показался знакомым. Может, ошибся?

– Ого! – заметил находчивого яблокосъёмщика и бомж. – Рационализатор! Да с мешком, гляньте! Неужели начали уже принимать яблоки? Он же нас оставит без заработка!.. По миру пустит!.. Без штанов оставит!.. Такой шустрый, гляньте вы на него!.. Надо принимать меры!.. Неотложные!.. Полундра-а-а!..

Бомж вскочил и бросился, забыв о своих пожитках, к мужчине с палкой, и Борис Иванович видел, как он махал перед съемщиком яблок руками, что-то доказывая тому. А потом они начали толкаться, наконец сцепились, а когда бомж полетел на вытоптанный под яблоней дол, мужчина, как ни в чем бывало, опять начал трясти яблоки. Бомж не имел намерения сдаваться, он заложил в рот два пальца, протяжно и звучно свистнул, и вскоре прибыла подмога – двое таких же, как он, небритых и грязных. В итоге мешок был отобран, трофеем бездомных стала и палка.

Борис Иванович подошел поближе, и теперь он мог слышать, как мужчина, садясь на велосипед, пообещал выкурить всех бомжей из этого сада.

– Подожди, Герасимович! – неожиданно для самого мужчины и еще более наверняка для бомжей, Борис Иванович приказал тому не торопиться ехать. – Задержись! Ты что, меня не узнаешь, а, сосед? Ай-я-яй!.. Нехорошо как!..

Герасимович послушался, однако признаков радости на его лице Борис Иванович не увидел. Более того, пренебрежительно глянув на бывшего соседа, Герасимович ворчливо спросил:

– Ну, а тебе чего?..

Борис Иванович хорошо знал этого человека. Герасимович был чуть моложе его, всю жизнь работал на железной дороге, и с того времени, как снесли их дома, они мало виделись. И то – мельком. Герасимович не желал почему-то сам контактировать, разве ж это скроешь, и при каждой мимолетной встрече или отворачивал голову в сторону, или просто делал вид, что идет и не замечает его. Иногда Борису Ивановичу хотелось расспросить, как живет, чем занимается на пенсии, кем стали и как живут его три дочки, однако, зная трудный характер Герасимовича, не осмеливался первым начинать разговор.

И вот теперь, глядя ему, Герасимовичу, в глаза, он припомнил, как двадцать лет назад, когда стали разрушать дом, тот пустил в ход бензопилу «Дружба» – и вскоре все плодовые деревья были повалены, а Герасимович, довольный, потирая тогда руки, захохотал:

– А ты что думал, Борис Иванович, я лишь бы кому свой сад оставлю? Растил, пестовал, и коту под хвост? Не-ет!.. Не-ет!.. Мне чужое не надо и свое не отдам. Так что подумай, сосед. Подумай. Если хочешь – дам пилу. Ну, так что? Дать пилу? Решил? Смотри, как хочешь… Твое дело. Только я представить не могу, что все, кому не вздумается, будут моим садом пользоваться. А ты – как хочешь!..

Их взгляды опять встретились.

– Мужики, – посмотрел Борис Иванович на бомжей, – верните этому человеку мешок и палку. Пусть наберет яблок. Хоть и незрелых – зеленых… Только зачем они тебе, Герасимович?

– Да пошел ты! – рявкнул, как укушенный, Герасимович и, забрав палку и мешок, покатил перед собой велосипед…

Бомжи занялись своими делами, а Борис Иванович все еще стоял на одном и том же месте и ломал голову: действительно, зачем ему, Герасимовичу, понадобились эти зеленые яблоки? Неужели он жалеет для людей и чужие, как пожалел когда-то свои? Он что – просто их уничтожает, чтобы никому не достались?