На всё село один мужик (сборник) - [11]

Шрифт
Интервал

Николай Степанович догадался, что хочет сказать собеседник, хотя и удивился: а почему – тезка? Хотя что ж тут непонятного – коль памятник солдату, значит, обязательно Ивану? Ну, пусть будет и так. Поэтому, чтобы не усложнять разговор, ответил:

– Слышал.

– Еще бы! А Львов что выделывает? А Польша? А в той Польше, между прочим, где-то мой отец лежит… там зарыт… Если бы он жил, я бы, может, и показал бы фигу Колыме!.. На!.. На!.. На!.. А мне так и хочется иногда в тот телевизор крикнуть: а что, если еще какая мать лишится ума и родит еще одного Гитлера… Адольфа, забодай его комар!.. Эх, посмотрел бы я тогда, как бы он их поочередно всех к рукам прибрал… Что бы они без меня, без Ивана, сделали? Как бы отбились? Кто бы заступился за них, если бы не Иваны? Мы же всех их собой запахнули!.. А теперь, видите ли, еще рты раскрывают!.. Сегодня я бы на их защиту не пошел!.. Перед своим домом руки бы растопырил: не дам, мое!.. А там сами разбирайтесь, если такие умники!.. Пустят меня в телевизор, как думаешь, Николай Степанович? У тебя там связей нет случаем? Я бы сказал все это, а может еще и похлеще, что и тебе, – всему миру!.. Так бы шандарахнул, забодай его комар!.. Пусть слышат!.. На всех континентах и полушариях!..

Николай Степанович ничего не успел ответить. В сенях появилась жена Шершня, она ловко подхватила его под руку и оторвала от политики одним словом: «Перекур!» И повела мужа не туда, где продолжалось застолье, а домой. На прощание Шершень намеревался еще что-то сказать своему внимательному слушателю, но жена прикрыла ему рот ладошкой:

– Я тебе покажу Гитлера, холера такая!.. Я тебе!..

Очередной перекур без писклявого Шершнева голоса не имел уже такого эффекта, более был похож на обычную деревенскую беседу. Без Ивана стало грустно и Николаю Степановичу. Мужчины, которые выпили немножко более, чем надо, пытались закурить даже прямо за столами, оттуда их гнали во двор, и мало кто из них задерживался в сенях. Разогрелись. Вот теперь разогрелись! Прочь, ветер, с дороги! Привет, ёлочка!..

Однако и в сенях все же толпились мужчины – на этот раз почти одни некурящие. У тех перекур имел другое значение – надо дать отдохнуть телу, ведь не так просто сидеть за столом весь вечер. Галдели. Федор Хацков вспомнил, как служил в армии на Кавказе. Хвалил Кавказ. Хорошо там, говорил. Мишка Терешенок рассказывал, что как-то к нему приезжал зять, и встречу ту они хорошо отметили. И вроде бы оставили на утро бутылку водки. А проснулись – нету. Куда подевалась? Кто бы мог спрятать? Ты, жена? А жена, тетка острая на язык, за словом в карман не полезла, нашлась быстро:

– Где это вы видели собаку с колбасой на шее? Спрятать они захотели. А более глупого ничего придумать не могли – что отец, что зять?

Посмеялись. У Мити Буханова – свое:

– Про косилку свою вспомнил… Новенькую купил же. Около двора на ночь оставил. Утром дочка спрашивает: «Папа, а где твоя косилка?» Как – где? Стоит. «Нет, там ее нет». Смотрю: правда, нет. Украли. Наши не могли, конечно. Не спрячешь. Объехал все окружающие деревни. Четыре года искал. Нашел! Мужики, кому нужна косилка? Бесплатно отдам. Пока нашел, все свои силы истратил, видимо… Да и жизнь за это время другой стала. Изменилась заметно. Корову же не держу. Знаете. Сам сено не ем. Может, и не надо было искать? Пусть бы парни те косили себе и людям на здоровье. Хотя – нет: за вред, за любой вред все равно надо по рукам бить…

Откуда-то взялся Иван Шершень. Тут как тут.

– А я уже выспался! – тер он глаза дрожащими пальцами. – А моя дрыхнет. Сопит в две дырочки. Глянул на часы: ого, мне же на ферму скоро!.. А в голове, сами понимаете… Так вы что, все еще тут?

– А где нам быть? – повернулся лицом к Шершню Федор Хацков. – Свадьба же!..

Шершень согласился:

– И я своей говорю: свадьба же, а ты меня уволокла оттуда. Как же, говорю, там одни мужики без меня будут? «Спи!» Слышали? Это мне: спи! А я, может, не хочу. Бессонница у меня. Но ты ей поди докажи! – он повертел головой по сторонам. – Так что, и Николая Степановича, брата Егора, уже нету?

– Почему же, тут он, – кивнул на входные двери Митя Буханов. – В доме.

– В доме? В доме – не считается. Ишь, спрятался! А почему не там, где все? Непорядок! Перекур – он для всех перекур! Я правильно говорю, мужики?

Шершню никто не ответил, тогда он потянул двери на себя и исчез в доме.

– А, так вот ты где, Николай Степанович! – широкая добродушная улыбка появилась на лице Шершня. – А для меня уже новый день начался. Где бы тут чего тяпнуть, а то голова тяжеловата?.. Мне же теляток кормить скоро… Должен быть, как штык!.. – Иван наполнил первую чарку, что попалась под руку, водкой, задержал взгляд на собеседнике. – Так что, забодай его комар, выпьем, так сказать? За компанию? А?

– Нет, спасибо. Я уже и так, чувствую, много выпил.

– То вчера было. Да? Да. А сегодня еще не пил. Что было, то уплыло. Где твой шкалик, Николай Степанович? Да и как же дядя не выпьет за любимую племянницу, которая, вишь ты на нее, не кого-нибудь, а инженера сельского производства прибрала к рукам, приютила, так сказать. Человека солидного. Я же ее, сопливую, вот такой-то помню, – Шершень держал в одной руке чарку, а пальцы второй растопырил над полом, даже чуть наклонился, чтобы быть более достоверным. – Такой была… Вовремя я тут, у вас, оказался – чуть не проспал было мероприятие. Ну, со своей мымрой… сам же знаешь… Я разве не рассказывал вчера?


Еще от автора Василий Юрьевич Ткачев
Дом коммуны

Новую книгу белорусского писателя составили произведения, в которых он остается верен своим главным принципам – любви к своей малой родине, к землякам, которые несут в себе свет доброты и верности, преданности родному очагу, многострадальной белорусской земле. Роман “Дом коммуны” – о прошлом и настоящем Гомеля, о Доме, в котором жили люди, жили счастливо, строили, как и все советские люди, светлое будущее… Однако настали иные времена, в Доме коммуны начинается совершенно другая жизнь, не похожая на прежнюю, и верится, что не зря герои романа сражались на полях войны, выживали в сталинских застенках, отстраивали, преодолевая холод и голод, разрушенный город… Короткие повести “Пост”, “ Участковый и фокусник”, “Игра” затрагивают непростые взаимоотношения между людьми. .


Под городом Горьким

Любителям литературы хорошо знаком самобытный голос гомельского писателя Василя Ткачева. Он – автор многих книг для детей и взрослых, его произведения постоянно печатаются на страницах республиканских газет и журналов. Новую книгу писателя в переводе на русский язык составили лучшие рассказы из ранее вышедших книг «Тратнік» і “Снукер”, которые были тепло встречены белорусским читателем. Автор остается верен своей главной теме – любви и преданности своей малой родине – деревне. Его героям порой бывает скучно в повседневной жизни, им хочется чего-то светлого, необычного, таинственного, далекого.


Рекомендуем почитать
Киевская сказка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Майка и Тасик

«…Хорошее утро начинается с тишины.Пусть поскрипывают сугробы под ногами прохожих. Пусть шелестят вымороженные, покрытые инеем коричневые листья дуба под окном, упрямо не желая покидать насиженных веток. Пусть булькает батарея у стены – кто-то из домовиков, несомненно обитающих в системе отопления старого дома, полощет там свое барахлишко: буль-буль-буль. И через минуту снова: буль-буль…БАБАХ! За стеной в коридоре что-то шарахнулось, обвалилось, покатилось. Тасик подпрыгнул на кровати…».


Мысли сердца

Восприятия и размышления жизни, о любви к красоте с поэтической философией и миниатюрами, а также басни, смешарики и изящные рисунки.


Дорога в облаках

Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.


Холм грез. Белые люди (сборник)

В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.


Новая дивная жизнь (Амазонка)

Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.