На войне под наполеоновским орлом - [61]
У Нойштедтеля мы видели виноградники, которые живо напомнили нам нашу родину. Если вокруг Глогау земля плоская, то у Нойштедтеля вздымаются несколько холмов, и отсюда большие равнины постепенно теряются в холмистом ландшафте вплоть до Хойерсверды, где ландшафт [опять] становится более плоским. Последний силезский городок, Саган, можно назвать довольно милым. Все земли от Глогау до сих пор очень населенные и хорошо обработанные. Деревни опрятные, и дома свидетельствуют о состоятельности жителей.
Зурау — первый саксонский городок, который нам встретился. Он хорошо выстроен, но еще лучше него — Мускау, расположенный в очень хорошем месте. Из-за этого и учтивости наших хозяев он остался в моей памяти. Шпремберг и Хойерсверда — городки поменьше и кажутся довольно бедными. Кёнигсбрюк же, напротив, опять представляет собой приятное место.
До тех пор наши хозяева при всей предупредительности все же принимали нас с некоторой робостью и страхом, которые мы приписывали их боязни заразиться болезнями, особенно тифом, которым, как они полагали, заражен каждый возвращавшийся, а кроме того, их отвращению к нечистоте, которой все еще отличались многие из возвращавшихся и которую отчасти можно было видеть и по нам. Поэтому мы решили наряду с попечением о своем организме и осмотром достопримечательностей Дрездена приложить особое старание к приведению в чистоту себя и своего платья.
Из предместья в город Дрезден ведет красивый, широкий и тщательно выстроенный каменный мост. На этот раз из-за большего удобства мы остановились за свои средства в одной из первых гостиниц, куда мы попали поздно ночью. В два последующих дня мы осматривали эту столицу. Город очень хорошо выстроен, дома каменные, улицы не очень широкие, но и не узкие, везде содержатся в чистоте. Кроме королевского дворца, в городе много и других зданий дворцового характера, много красивых церквей, среди которых особенно выделяется Фрауэнкирхе, построенная по образцу собора Святого Петра в Риме. Панорама на башне этой церкви охватывает широкий горизонт и чрезвычайно живописна. Достойны внимания много собраний разного рода. Так называемый музей Грюнес Гевёльбе («Зеленые своды») с несравненной картинной галереей, к сожалению, был закрыт. В арсенале хранится множество оружия и доспехов всех эпох, частично очень ценных. В магазине Мейсенской фарфоровой мануфактуры как раз можно было видеть прекрасный сервиз, предназначенный для французского императора, а кроме того, много замечательно расписанных ваз и других сервизов. Я охотно бы приобрел для своих родных сувениры, но должен был соразмеряться со своей наличностью. У дворца Брюля расположен сад Брюля, который разбит с большим вкусом и тщанием и с которого открывается великолепный вид на прекрасную широкую Эльбу. Опера, представление которой мы смотрели, пением и музыкой пришлась моему спутнику исключительно по душе. Расположение Дрездена на оживленной реке чрезвычайно романтично и превосходит, пожалуй, все остальные резиденции Германии. Жители — добродушный, учтивый и воспитанный народ, очень склонны к удовольствиям и развлечениям. Они еще не воспринимали слишком близко к сердцу мрачное будущее, предстоявшее Германии. В нашей гостинице нас хорошо кормили и обслуживали, но нам пришлось за это и хорошо заплатить при отъезде.
Так же как из Кёнигсбрюка мы доехали на почтовых до Дрездена, так же мы снова выехали отсюда до следующей станции в Мейсене. Путь туда лежит вниз по долине Эльбы, вдоль ее правого берега. Никогда не видел я более великолепного, богатого ландшафта. Долина закрыта с обеих сторон значительными [по высоте] холмами, которые покрыты прекрасными садами и виноградниками, по долине в изобилии рассеяны милые деревни и поместья, дорога поддерживается в ровном и идеальном состоянии, жители хорошо одеты и упитанны, на лицах довольство; все это произвело на меня замечательное впечатление и привело в наилучшее расположение духа. Четыре часа дорога идет по этому саксонскому раю.
Уже вдали от Мейсена заметен местный древний замок, родовое гнездо и некогда резиденция маркграфов Мейсенских, лежащий на высоком отроге Рудных гор. Крытый, частично каменный, частично деревянный мост ведет через Эльбу в городок Мейсен. Расположенный у горы, он хорошо смотрится издалека и неплохо выстроен. В замке издавна находится знаменитая фарфоровая фабрика, которая получает сырье с расстояния в 10 часов пути. Свои изделия она ценит дорого, но далеко превосходит по совершенству материала, глазури и росписи все мануфактуры этого рода в Германии{349}. Мы с большим интересом осмотрели все заведение, а в память о нашем пребывании там оба купили себе по небольшой вещичке.
Из Мейсена наш путь лежал через Рудные горы. Природа принимает здесь более суровый облик, и если саксонец с равнины живет благодаря продуктам своей земли в большем или меньшем достатке, то жителя Рудных гор скупая природа заставляет зарабатывать себе на жизнь тяжелым рудокопным делом и не менее тяжелым фабричным трудом. Фабрики существуют во всех городах и во всех деревнях, а внешний вид жителей свидетельствует о вреде их занятий для здоровья. Цвет [лица] горняков такой же темный, как и места их труда.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.
В 1769 году из Кронштадта вокруг всей Европы в Восточное Средиземноморье отправились две эскадры Балтийского флота Российской империи. Эта экспедиция – первый военный поход России в Средиземном море – стала большой неожиданностью для Османской империи, вступившей в очередную русско-турецкую войну. Одной из эскадр командовал шотландец Джон Элфинстон (1722–1785), только что принятый на русскую службу в чине контр-адмирала. В 2003 году Библиотека Принстонского университета приобрела коллекцию бумаг Элфинстона и его сыновей, среди которых оказалось уникальное мемуарное свидетельство о событиях той экспедиции.
Иоганн-Амвросий Розенштраух (1768–1835) – немецкий иммигрант, владевший модным магазином на Кузнецком мосту, – стал свидетелем оккупации Москвы Наполеоном. Его памятная записка об этих событиях, до сих пор неизвестная историкам, публикуется впервые. Она рассказывает драматическую историю об ужасах войны, жестокостях наполеоновской армии, социальных конфликтах среди русского населения и московском пожаре. Биографический обзор во введении описывает жизненный путь автора в Германии и в России, на протяжении которого он успел побывать актером, купцом, масоном, лютеранским пастором и познакомиться с важными фигурами при российском императорском дворе.
«Вы что-нибудь поняли из этого чертова дня? — Признаюсь, Сир, я ничего не разобрал. — Не Вы один, мой друг, утешьтесь…» Так говорил своему спутнику прусский король Фридрих II после баталии с российской армией при Цорндорфе (1758). «Самое странное сражение во всей новейшей истории войн» (Клаузевиц) венчало очередной год Семилетней войны (1756–1763). И вот в берлинском архиве случайно обнаруживаются около сотни писем офицеров Российско-императорской армии, перехваченных пруссаками после Цорндорфской битвы.