На войне Дунайской - [36]

Только перед тем, как отряд Гурко начал переход Западных Балкан, дивизион получил прибывшее из Осетии пополнение. Уместно заметить, что до самого конца кампании генерал Гурко держал осетинские сотни при себе и направлял их в сражение только в тех случаях, когда сам шел с ними рядом — в боевых цепях.

Точно также поступал М. Д. Скобелев, имея в своем распоряжении горстку прославленных всадников Осетинского дивизиона.

Их имена мы встретили в летописи Шейновского сражения, которое принесло спасение гарнизону героических защитников Шипки.

Ординарец генерала Скобелева Созрыко Хоранов привозил в любую сторону — в «верх» или в «низ», только хорошие новости. В штабе отряда этого молодого горца называли «добрым вестником» или «веселым гостем». Когда он появлялся в Ставке Главнокомандующего, камердинеры спешили открыть перед ним все двери, зная по опыту, что этот горец прибыл или с турецким знаменем за пазухой черкески, или с донесением об очередном разгроме турок. И каждый раз дело кончалось или угощением из «августейших» рук или даже вручением ордена.

Из штаба Дунайской армии в императорскую квартиру доходили легенды о том, что у Скобелева есть ординарец-осетин, которого пуля не берет. Газетные репортеры доносили эти слухи до Петербурга, жаждущего новых победных новостей из-за Дуная. Так Хоранов и многие другие приближенные к генералу Скобелеву офицеры становились как бы лучами восходящей боевой славы молодого талантливого полководца.

Старые генералы: Зотов, Криденер, Крылов, Циммерман брюзжали, что Скобелеву просто везет в жизни, что судьба помогает ему «схватить победу за хвост», что он всплыл на поверхность в результате слабости противника и т. д.

Но теперь это брюзжание не могло сколько-нибудь повредить Скобелеву; даже такой заплесневелый бюрократ, как Нипокойчицкий, признал новые авторитеты в лицо Гурко, Радецкого, Скобелева, Тотлебена, а Главкому Николаю ничего не оставалось, как приписывать часть их лавров себе.

Звено младших офицеров всегда было недосягаемо для интриг высшего командования. Хоранов, Шанаев, Дударов и Есиев знали цену себе и своим солдатам — они высекали искры военной славы собственной шашкой. Никто не мог заменить их на поле сражения — ни Главком, ни Нипокойчицкий. В то время, как придворные генералы, вроде барона Криденера, не держались даже в седле и их возили на колясках с мягкими рессорами.

Хоранов уже собирался «домой», когда адъютант Главкома Скалон окликнул его — Хорунжий, ко мне! — И вновь ординарец Скобелева предстал перед «гипсовой маской» Нипокойчицкого. Начальник штаба объяснил на словах суть дела; времени для письменной информации в «низ» не было. Штаб гудел, как улей. Составлялось длинное послание государю; просто адъютанты и флигель-адъютанты строчили пространные телеграммы монархам союзных государств, августейшему Главкому Кавказской армии Михаилу, всем, всем…

Телеграф стучал непрерывно, часто повторяя одно слово: Плевна, Плевна, Плевна…

«Добрый вестник» мчался в Брестовец. На пороге дома его встретил Михаил Дмитриевич Скобелев:

— Слушаю, хорунжий…

— Ваше превосходительство: Осман-паша сдал армию в плен! — Хоранов спрыгнул с коня у самых ног генерала.

— Это мне известно, — спокойно ответил Михаил Дмитриевич, помахивая листком телеграммы. — Говори подробности, молодец!

— Говорю, ваше превосходительство: Осман рвался через реку Вид, чтобы выйти на шоссе и уйти в Софию. Девятый гренадерский полк повел лошадей поить. Осман почти прорвался. Но дедушка Тотлебен прислал резервы, и взятые турками позиции были отбиты. Армия Османа потеряла шесть тысяч убитыми и ранеными.

— Дальше.

— Дальше, ваше превосходительство: в два часа дня Осман приказал своей армии положить знамена в ноги дедушке Эдуарду Ивановичу Тотлебену. 34 тысячи пленных и 77 орудий сдал Осман. Наши потери 1700 человек. Плевна наша!

— Спасибо, Созрыко. — Скобелев не мог сдерживать нахлынувшее волнение, он знал: настало время всеобщего наступления. Вот, подойдут только резервы.

Хоранов понял, о чем думает командующий.

— Туда надо идти, ваше превосходительство! — и хорунжий махнул рукой в сторону Балкан.

— Ты помнишь Иметлийский перевал?

— Помню, ваше превосходительство! Пройдем Иметли! Я первый пойду. Авангард сзади пойдет. За два дня весь отряд пройдет перевал, ваше превосходительство…

— Ты уверен в этом?

— Вполне! У нас в горах есть Мамисонский перевал, не лучше Иметли. А Гебский — хуже, страшней. Но мы и там прошли бы, честью клянусь!

* * *

Наступление русских войск на Центральную Болгарию (в общем направлении на Константинополь) началось от Шипкинского Балкана и соседних с ним перевалов. Несколько раньше выступил через Западные Балканы, от Плевны на Софию, отряд Гурко.

Шипкинский отряд генерала Радецкого был разбит на три колонны. Правая колонна, под командованием М. Д. Скобелева, насчитывала 15 500 человек при 14 орудиях. Ее путь лежал через Иметлийский перевал. Командование левой колонны (19 тысяч человек при 24 орудиях) было поручено князю Святополку-Мирскому; эта колонна должна была преодолеть Травненский перевал. Центральную колонну (от Шипки — на юг), в составе 10 тысяч при 48 орудиях, возглавил сам Радецкий.