На восток - [131]

Но, судя по всему, противник уже не имел крупных сил. Разрозненные нападения небольших судов, не более трех кораблей одновременно, хоть и следовавшие одно за другим, достаточно легко отбивались патрулировавшими на подступах к заливу нашими катерами и миноносцами совместно с батареями.

Залпы осветительных ракет с горы ночью с 24-го на 25 сентября хорошо видели от Кокинай. С началом стрельбы у Хакодате «Днепр», снова дав ход, маневрировал в пределах своей позиции. Ждали неминуемой схватки, поскольку в течение дня японцы наверняка разглядели огромный пароход со своих парусников, часто появлявшихся на горизонте со стороны южного берега пролива.

Командир крейсера считал, что на ходу была возможность уклониться от торпед, в то время как, стоя на якоре без сетей, отбиться не слишком многочисленной артиллерией шансов не имелось никаких. Чтобы в темноте не вылезти на отмель и не задеть своих, оба дозорных парохода, охранявших стоянку днем, отправили ближе к мысу Мутунегаши, используя зажженные на них пиронафтовые фонари как навигационные знаки.

В 01:34 пушки «Днепра» открыли огонь по неизвестным миноносцам, отходившим на запад после атаки входного канала порта. Три однотрубных силуэта оказались довольно хорошо видны в четырех кабельтовых слева по борту на фоне догоравших осветительных ракет у гавани. Результатов огня не наблюдали, так как цели скрылись за всплесками, а ракеты быстро погасли. Потом еще несколько раз маневрировали, уклоняясь от подозрительных теней, но больше не стреляли. Своим боевым освещением с парохода-крейсера не пользовались.

Когда утром 25 сентября на «Николае» подвели итоги, получилось, что вторая ночь обошлась гораздо меньшими потерями. Пострадали только патрульные силы, потерявшие одно судно потопленным, и поврежденными в разной степени были еще восемь, что, по сути, обескровило их. Создавалось впечатление, что это делалось осознанно. В западном устье видели корабли, явно искавшие наши патрульные суда. А в проливе, помимо стоянки броненосцев, объектом целенаправленного нападения стала охраняемая гавань Есан под мысом Есамазаки, атакованная артиллерией и торпедами уже перед самым рассветом.

Однако трем батареям, развернутым в районе Касиваноте, удалось достаточно быстро отогнать противника и не позволить добить уже горящий угольщик и подбитые суда. В итоге от японских снарядов и торпед затонул только один из патрульных каботажников. Еще три были сильно повреждены, причем два из них пришлось приткнуть к отмели, чтобы не потерять. Основной удар принял на себя волнолом из затопленных пароходов и шхун. Все пушки на нем вышли из строя. Отмечалось, что артиллерийский огонь с японских истребителей был необычайно плотным.

Одновременно с проливом Цугару и бухтой Мацумаэ в ночь с 23-го на 24 сентября подвергся нападению и порт Муроран. При этом с самого начала нашим радиопереговорам активно препятствовали мощной искрой со станций типа «Маркони». Помехи сохранялись на протяжении всей ночи. Вдобавок оказалась перерезанной проводная связь крепости Хакодате с постами наблюдения на противоположном от Мурорана берегу у входа залив Уциура, так что ракетные сигналы об атаке, что подавали с «Нахимова», видели с горы Камиготаке и из селения Мори, но не имели никакой возможности сообщить об этом Небогатову. Отправлять посыльных в ночь не рискнули.

Вскоре после появления помех из современных скорострельных орудий среднего калибра был обстрелян город и окрестности. Хотя ни в порту, ни судам в гавани не было нанесено каких-либо серьезных повреждений, это позволило другим участникам атаки проникнуть в бухту и добиться определенного успеха. Этому способствовало отсутствие бона на большей части прохода, оказавшегося испорченным в результате саботажа как раз накануне. Скорее всего, не обошлось без лазутчиков. Но авторы диверсии явно знали, что и как лучше испортить, значит, участвовали и местные докеры. Нападавшая сторона, видимо, была проинформирована об этом.

Энквист, как старший на рейде, едва получив доклад о появлении радиопомех, распорядился объявить боевую тревогу и предупредить армейский гарнизон и брандвахту. Поскольку местность вокруг порта не годилась для высадки десанта, побережье практически не охранялось. Следили только, чтобы не было никакой сигнализации.

Когда началась стрельба, все огни в порту, в городе и на ближайших возвышенностях уже погасли. Спустя какое-то время увидели небольшое судно, пытавшееся пробраться в гавань. Его осветили, обнаружив рядом с ним еще несколько, опознанных как минные катера.

Огнем с брандвахтенного парохода и пушек с мыса их частью уничтожили, частью отогнали. Но оказалось, что это еще не все. Скоро сразу две торпеды взорвались среди портовой мелочевки, выставленной на якорях у борта броненосного крейсера, стоявшего в глубине бухты. При этом две большие деревянные угольные баржи со свешенными за борт дощатыми щитами, использованные в этом импровизированном заграждении, оказались разбиты в щепки. Кто выпустил торпеды, не разглядели из-за темноты.

После взрывов часть горящих обломков упала на палубу и надстройки «Адмирала Нахимова» и вызвала множественные небольшие возгорания, переранив много народу на верхних постах. Сначала казалось, что повреждения этим и ограничились. Однако вскоре из низов доложили, что от сотрясения вышли из строя некоторые вспомогательные механизмы, а осмотр подводной части показал, что повреждена ее медная обшивка.