На волосок от гибели - [26]
— Мано с нами нет. Он отправился на Вершину. Сказал, что хочет попытать счастья. Вот так, — жестко проговорил он.
— Возможно, на Вершине ему улыбнется удача, — прибавила госпожа Ассельдор. — Он не создан для жизни на ферме. Надеюсь, он будет нам писать.
У Мии и Маи глаза покраснели от слез, теперь они не притворялись. Два брата молча смотрели в свои тарелки. Тоби почувствовал, что они не могут смириться с решением Мано уйти из дома и нескоро его простят.
Надежды госпожи Ассельдор оправдались. Через два месяца от Мано пришло первое письмо, полное радужных планов на будущее. Он сообщал, что нашел отличную работу в сфере торговли и уверен в скором продвижении по службе, поскольку начальник выделяет его среди других подчиненных.
Вся семья обрадовалась письму с Вершины, будто дару небес: все без конца читали и перечитывали его. Мужчины оттаяли далеко не сразу, зато дамы были безмерно счастливы. Госпожа Ассельдор неустанно твердила:
— Ну я же говорила… У каждого свой путь…
На ферме Сельдор чтение писем от Мано превратилось в особый ритуал. Все рассаживались вокруг стола. Госпожа Ассельдор водружала на нос миниатюрные очки. Поначалу у нее от волнения дрожали руки и срывался голос, но постепенно это прошло.
Судя по письмам, Мано сделал головокружительную карьеру. Его начальник, человек пожилой, постепенно отошел от дел и передал управление предприятием в руки Мано. А тот умудрился создать еще одно, дочернее предприятие, приносящее больше прибыли, чем основное. Итак, он стал главой двух торговых фирм. Мано обещал, что приедет их навестить, как только освободится. Хвастался, что у него в шкафу хранится пятьдесят семь модных галстуков. Ассельдоры понятия не имели, чем занимаются торговые фирмы и для чего нужны какие бы то ни было галстуки, но дружно повторяли как заклинание: «У каждого свой путь».
Тоби часто рассказывал родителям об успехах Мано. Ведь других вестей с Вершины никто не получал. Майя Лолнесс разделяла всеобщее восхищение сметливым и удачливым юношей.
Один только Сим каждый раз качал головой с озабоченным видом:
— Любопытно, очень любопытно… Но отчего твой друг Мано не пишет ничего о том, что творится на Вершине? Как там люди живут, что нового происходит?
— Он написал, что у предприимчивых людей есть масса возможностей преуспеть. Что все развивается очень быстро.
Лицо профессора Лолнесса сохраняло недовольное выражение: к быстрому развитию он относился настороженно. Сим продолжал ворчливо:
— Я по-прежнему убежден, что на Вершине с каждым годом все меньше счастливых людей, а младший Ассельдор и ему подобные — скорее исключение из правила. Информации у меня нет, зато интуиция неплохая.
— Сим, — взмолилась Майя, — опомнись! Сын принес добрые вести с Вершины, а ты все ворчишь и ворчишь. Неужели нельзя хоть ненадолго отвлечься от мрачных мыслей?
— Я бы и рад, — вздыхал Сим, возвращаясь к своему небольшому письменному столу.
На Нижних Ветвях одним только Ассельдорам приходили письма с Вершины. Представьте, каково было всеобщее удивление, когда сюда прибыло послание от самого Верховного Совета!
В Онессу его доставили в начале августа, и адресовано оно было Лолнессам. Посыльный с маленькой головой и желтым, как перга, личиком обнажил в неприятной улыбке редкие зубки. Тоби с родителями впервые увидели форму служащих Мича: черную шляпу, кожаный плащ, тяжелые башмаки. Малоголовый протянул письмо Симу Лолнессу.
— Я подожду ответа во дворе, папаша, — осклабился он.
Да, обращаясь к профессору, посыльный назвал его «папашей». И к тому же бесцеремонно прихватил с его стола бутылочку ореховой настойки.
Пять лет назад отец Тоби взял ее с собой, отправляясь в изгнание. И с тех пор каждый день после обеда выпивал по капле, задумчиво глядя на огонь.
Ореховая настойка — напиток очень редкий и ценный. Орехи иногда прятали в дуплах Дерева белки. Само собой, в свое время Сим опубликовал небольшое эссе под названием «Откуда берутся орехи» — поэтическую фантазию о жизни вне Дерева. Он выдвинул гипотезу о существовании других деревьев и предположил, что на одном из них вполне могут созревать орехи. Коллеги-ученые с раздражением посоветовали автору выбрать что-нибудь одно: науку или поэзию. Профессор постеснялся ответить, что давно уже выбрал и науку, и поэзию.
Итак, на глазах удивленных Лолнессов Малоголовый прошествовал с ореховой настойкой во двор, уселся на солнышке и принялся ее смаковать.
— Папа, он унес твою бутылку! — возмутился мальчик.
— Ничего, сынок. Пускай. Он устал с дороги…
Многие годы Лолнессы не получали писем, и профессор долго вертел конверт в руках, словно раздумывая, с какой стороны его лучше вскрыть.
— Пойдем, Тоби, — Майя хотела увести сына.
— Нет, останьтесь. Мы прочтем его вместе.
Сим сел спиной к окну и начал читать вслух:
«Глубокоуважаемый профессор!
Имеем честь просить Вас вернуться в наши ряды, коль скоро все мы заинтересованы в возрождении и процветании науки. Ваши прошлые заблуждения забыты, настало время возглавить ученых Дерева и повести общество к прогрессу. Вам будет возвращен Ваш дом Верхушка, а также статус почетного участника наших заседаний».
