На волнах любви - [40]

— Что происходит? Почему ты забираешь свои вещи?

Казалось, прошел миллион лет, прежде чем он ответил. Время замедлило свой ход. Он положил белье на столик в прихожей с преувеличенной аккуратностью, отступил на шаг и провел рукой по лицу.

Его голос был тихим, низким, угрожающим:

— Ты уже история. Мы узнали о платеже, Лайла.

Она нашла в себе силы зайти в дом и закрыть за собой дверь.

— О чем ты говоришь?

— Не беспокойся, детка. Мы все знаем о твоей сделке с «Хатлэндом». Обидно только, что это не сработало.

Пламя его злости грозило расплавить ее душу. От былой нежности не осталось и следа. Лайла уперлась затылком в дверь. Она прижалась к ней спиной, как будто несколько дюймов между ними могли рассеять его ярость.

— Зак, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Ты можешь рассказать мне все с самого начала?

— Господи, ты просто великолепна! Я думал, что ты неплохо играла, когда притворялась счастливой после сегодняшней победы, но это… Ты ошиблась с выбором профессии. Это достойно «Оскара». — Он покачал головой. — Сопротивляешься до конца? Напрасно я ожидал, что ты сознаешься. Я просто думал… Ничего, не беря в голову.

Ее пульс отдавался в ушах, его слова душили. От боли в голове ноги подгибались в коленях. Этот великан, смотрящий на нее с такой ненавистью, не мог быть ее Заком. Казалось, он готов был убить ее, растоптать, как отвратительное насекомое.

— Зак, пожалуйста, о чем ты говоришь? Что бы ни произошло, ты должен мне объяснить.

Странный смех вырвался у него.

— Я ничего тебе не должен. Черт возьми, даже объяснений!

— Это какая-то страшная ошибка. Если бы ты мне сказал…

— Здесь нет ошибки. Я видел один из чеков «Хатлэнда», Лайла. Я видел твою подпись в качестве получателя.

Он скрестил руки на груди. Горячие слезы обожгли ее глаза при виде муки на его лице.

— Зак, я никогда не получала чеков от «Хатлэнда». Ты должен мне поверить, я не понимаю, о чем идет речь.

— Хорошо! Пятьдесят тысяч долларов. Затуманились мозги, да? Ты больна, но я не думал, что твои умственные проблемы зашли так далеко. Извини, но на такое я не куплюсь. — Темные глаза горели. — Соблазнить меня тоже было частью сделки, или это своеволие?

Лайла сползла на пол у двери. Злость, жестокие слова, подозрения били без промаха. Он обвинял ее в саботаже.

Она прижала дрожащие руки к груди. Возникло ощущение, что сердце раскололось на миллион стеклянных осколков. С каждым новым вдохом осколки врезались все глубже, так что ома с трудом дышала от боли. Она посмотрела на него, желая очнуться от кошмара, увидеть в его глазах сознание ужасной ошибки. Но не было веры в его презрительном взгляде.

— Я не получала чеков. Не важно, что ты видел, я ничего не получала. Ты же знаешь меня, Зак! — умоляла она. — Я никогда бы не сделала тебе больно!

— Я вообще не знаю тебя! — Он достал из кармана скомканные документы и протянул ей. — Лучше бы ты не попадалась мне на пути.

Трясущимися руками Лайла взяла бумаги. Он держал документы за самый уголок, чтобы она, не дай Бог, не задела его руки. Она закрыла глаза от боли, пронзившей ее.

Лайла с трудом развернула страницы. Это оказалась копия чека, выписанного на ее имя. Второй лист был копией обратной стороны чека с пометкой, которая очень напоминала ее подпись.

— Откуда это? Я никогда этого не видела. Я знаю, похоже на мою подпись, но, Зак, это не я подписала. Не я!

— Я сам проверил в офисе. — Он покачнулся и схватил свои вещи со стола.

Когда он подошел к двери, Лайла бросилась к другой стене, спасаясь, как тюлень от акулы.

Дамбу прорвало. Слезы побежали по ее щекам, когда он обернулся и она увидела боль и злость на его лице.

— Кто угодно мог поставить мою подпись на чек… — Лайла запнулась и прикусила дрожащую губу. — Я не верю, что ты готов так просто подумать обо мне плохо, — прошептала она, судорожно сглатывая.

— Все сходится, детка! — Он просто выплюнул привязанность. — Ты ведь чужак, посторонний член команды, которого можно купить.

Лайла закрыла уши руками, пытаясь защититься от его гнева, от ножа, вонзенного в сердце.

Зак прижал свои вещи к груди и взялся за ручку двери. Лихорадочно подыскивая нужные слова, чтобы не дать ему уйти, Лайла одновременно уговаривала себя не делать этого. Зачем? Зачем тратить слова и мысли на человека, которому она доверилась и который втоптал ее в грязь? Алан Кук считал ее бездарностью, но даже отец не считал бы ее предательницей.

Зачем стараться? Потому что она его любит, как бы громко это ни звучало. Она любит, поэтому всеми силами будет удерживать его.

— Это Джош! — крикнула она. Слабый огонек надежды затеплился, когда она увидела, как он застыл на месте. — Он вел себя очень странно, словно задумал что-то против меня. Он…

— Даже не пытайся, — проронил Зак, открывая дверь. — Думаю, тебе лучше уехать из Сан-Диего, пока не поздно. Пресса уже завтра набросится на тебя, а потом, может быть, и полиция.

— Но, Зак, я выясню правду. Как он вел себя, как рассчитал время, это Джош…

Не дав ей закончить, Зак захлопнул дверь у нее перед носом.

Лайла со стоном осела на пол. Разрыдавшись, она обхватила руками колени, чтобы хоть как-нибудь защититься от боли, разрывающей сердце на части.