На вершинах знания - [23]

Он указал на нечто вроде овального полированного диска, сделанного из какого-то белого металла и стоявшего в углу на треножнике. Диск этот казался очень большим, фута четыре в длину и три в ширину; он был заключен в деревянную оправу, охватывающую его со всех сторон. От диска шли провода к круглому клапану, прикрепленному к стене на деревянной подушке. От клапана тоже шли провода к маленькому звонку, стоявшему на письменном столе Фадлана. Рядом со звонком виднелась небольшая клавиша, которой, по-видимому, заканчивался весь этот аппарат.

— Что это за аппарат? — повторил Моравский.

— Это одно из тех зеркал, которыми я пользуюсь, чтобы видеть на расстоянии. Я называю его зеркалом астрала. А это телефон того же рода. Вместе они составляют аппарат, благодаря которому в каждый данный момент я могу пользоваться некоторыми астральными особенностями и приводить их в действие в случае надобности. Иногда меня вызывает к аппарату вот этот звонок… видите? Все это построено на чисто научных основаниях.

— Любопытно… Было бы очень интересно увидеть его в действии… Но вы замечаете, дорогой друг мой, какой скачок мысли? Я говорил о своем нездоровье и вдруг об аппарате. Это нехороший симптом, не правда ли?

— Полноте, дорогой профессор. Вы прекрасно знаете, что у вас вовсе не то.

Моравский тихо покачал головой.

— Со времени вашего опыта я не имею покоя, — сказал он. — Мне нужно, чтобы вы прочитали мне целый курс ваших знаний… ну, если не курс, я не смею надеяться на это, так хоть бы введение в него. Иначе мне грозит помешательство. Я говорю совершенно искренне; понимаете ли, Фадлан, я потерял самого себя! Я ничего не понимаю. У меня все перепуталось. И если я практикую по-прежнему, если я читаю свои лекции и вожусь в клинике, так все это только по инерции, а внутреннего содержимого во мне нет, и куда оно ушло — я не знаю.

Фадлан внимательно посмотрел на профессора.

— Если вас смущает это… Почему вы думаете, что я не мог бы ввести вас в курс моих знаний? И отчего бы не начать сейчас? Вы никуда не торопитесь?

— Я буду сидеть у вас хоть всю ночь…

— Отлично! Ну, так вот, слушайте. Я начну с теории. Только прошу вас, дорогой профессор, не перебивайте меня, а спрашивайте, когда я кончу.

Он стал ходить взад и вперед по кабинету, как бы обдумывая слова и подбирая выражения. Потом остановился у стола и начал:

— Вся природа, весь видимый и невидимый мир, все, что мы видим, чувствуем, даже мыслим — создано и управляется всеобщим, вечным и живым принципом. Их и не может быть два, потому что они были бы или похожи друг на друга, или различны; если они были бы различны, они уничтожили бы друг друга, а если были похожи, то это выходило бы все равно, что один. Единство художества во всем творимом и сотворенном разнообразии указывает на единство принципа. Несомненно, что он должен проявлять себя во всяком существе; а если не так, то совсем не существует всемирного и вечного принципа.

И нет ни одного движения, ни одного дыхания, ни одной мысли, которые не были бы прямым следствием одной всеобщей причины, всегда существующей в наличности в каждую данную минуту жизни всего мира.

Материя вселенной принадлежит Богу так же, как идеи, и идеи принадлежат Ему так же, как материя. Может ли что-нибудь быть вне Его? Он — великое Все, всеобщий принцип всех вещей, и все живет в Нем и через Него.

Вечный существует, Высшее Существо, открывающееся в радости и счастье. Вселенная — Брама, она рождена Брамой и возвращается к Браме. Так говорят Веды.

Я все, что было, что есть и что будет. Никто из смертных еще не поднял покрывала, скрывающего меня. Такова надпись на древнем храме в Сансе.

Иди твердой стопой в знаниях и удивляйся Господу вселенной. Он един и живет только через Себя. Ему одному обязаны жизнью все существа и Его могущество проявляется всюду и через всех. Невидимый, Он один видит все вещи. — Так поется в одном из Елевзинских гимнов.

Бог все и во всем. Его Слово, создавшее все, есть принцип всех вещей. — Так учат христиане.

Но для того, чтобы поклоняться Богу, служить Ему и познать Его, нужно познать сущность вещей. А для познания этой сущности нужно изучать науки. Природа создала животное и только знание делает его человеком.

Вот это-то знание говорит нам, что единство царит во всех законах природы. Единство материи, единство сил. Было бы нелогично, если было бы иначе, ибо единство Творца отражается и в творении. Все едино, — и дух и материя одно.

Помните это. Дух и материя — одно. Это краеугольный камень всего учения…

— Я не понимаю, — не выдержал Моравский. — Как это может быть? То, что вмещает в себе понятие о духе, как о чем-то высшем, никак не укладывается с представлением о материи. Мне кажется, напротив, что эти два понятия совершенно противоположны, диаметрально противоположны! Я допускаю, что, может быть, дух проникает материю. Я допускаю, что дух творит из материи нечто… оболочку, форму, известное приближение, конденсирует материальные силы, может быть. Единство материи — пусть так. Единство духа, — пожалуй. Но единство духа и материи? Это совершенно недопустимо.