На Варшавском шоссе - [5]
Под общее одобрение он влез на забор и подвязал к тополю голову несчастной птицы. В раскрытый клюв страуса махновцы стали выливать самогон.
С трудом сдерживая себя, я оглянулся, надеясь найти сочувствующих. Увидел почти рядом с собой пожилого человека в потертой каракулевой шапке и поношенном пальто. Он стоял, прислонившись к дереву, лицо его выражало негодование.
Заметив мой взгляд, он торопливо подошел ко мне, вполголоса проговорил:
— Только не вмешивайтесь, ради бога! Разве вы не видите, что они пьяные? На вас еще эти ремни, которые они считают комиссарскими. Прошлый раз бандиты убили двух красных командиров за попытку воспрепятствовать грабежу, а трупы их бросили вон в то озеро. — Помолчав, он добавил — Я научный сотрудник заповедника Иванов. Подождите, я кое-что придумал!
Он подошел к махновцу, у которого на кителе красовались птичьи когти, и, сняв шапку, сказал:
— Вы, я по всему вижу, человек образованный и правильно рассуждаете. Бывший владелец усадьбы эту зебру выкрасил для забавы химической несмываемой краской. Не стоит над ней зря трудиться. А вам я предложу удовольствие, вполне достойное вашего рыцарского поведения.
Махновцу понравилось такое обращение, и предложение его заинтересовало.
— А ну, что ты предлагаешь? — сказал он, приосанившись. — Мои хлопцы хотят повеселиться!
— Вон за тем загоном, недалеко отсюда, у нас пасутся дикие степные лошади — терпаны. Оседлать их могут только самые ловкие и смелые люди. Скачут они в два раза быстрее наших лошадей, и по выносливости им нет равных на свете: по тридцать верст проходят рысью да галопом. Вот попробуйте их обуздать — самое благородное занятие…
Махновец щелкнул плетью по ботфортам:
— А верно, старик, говоришь — подходящее дело! Гей, братишки, кто со мной? — и в карьер пустил свою лошадь по указанному направлению. За ним с гиканьем и свистом помчались другие махновцы.
Возле тачанок остались лишь пулеметчики да перепившиеся вояки.
Близился вечер. Перспектива ночевать вместе с бандитами не сулила ничего хорошего.
Мы знали, что М. В. Фрунзе, придавая большое значение сохранению заповедника Аскания-Нова, приказал для его охраны выделить специальный отряд. Это было поручено одному из эскадронов, находившемуся в резерве интеркавбригады. Однако этот охранный эскадрон мы не встретили.
Научный сотрудник заповедника предложил нам переночевать в его доме.
— Вам, пожалуй, и самому надо укрыться, — посоветовали ему.
Вскоре примчались махновцы. Охоты на диких лошадей не получилось. У многих были побиты головы, изранены руки. Они были обозлены. У главного заправилы на щеке зияла рана; из нее сочилась кровь: терпан откусил у «благородного рыцаря» часть щеки. Папахой прикрывая рану, он зычным голосом орал на служащих заповедника:
— Не найдете старика — из пулемета обстреляем ваши дома.
Но вот появились конники 2-го интернационального полка. Махновцы растерялись. Наступила тишина. Командир эскадрона на ломаном русском языке обратился к махновскому атаману:
— Приказ Фрунзе: я буду охранять Асканию-Нову. Вам, махновцам, немедленно выезжать отсюда. Быстро!
— И ушли? — тихо спросил один из курсантов.
— А вы как думаете? — спросил полковник.
— Ушли, ушли! — уверенно заговорили притихшие было курсанты.
На полковника Костина было устремлено множество восторженных глаз. «Любопытно, думал он, попросят ли они еще рассказать что-нибудь? Ведь они слушали минут десять, не меньше». Нет, никто не попросил. «Тактичные ребята», — отметил он с удовлетворением.
Полковник Смирнов, заместитель начальника училища, часто ворчал: «Не дело это, не дело! С курсантами нужна строгость. Только строгость!»
Виктор Андреевич Смирнов был своеобразным человеком. Высокого роста, с пышными рыжими усами, закрученными кольцами, несмотря на шестидесятилетний возраст, он был строен и всегда подтянут. Гордился своей принадлежностью к наиболее передовой части старого русского офицерства и тридцатилетним стажем работы в военно-учебных заведениях.
Его могли бы удивить некоторые мысли Костина о взаимоотношениях командиров и красноармейцев, проверенные им в боях. Командир силен своей душевной близостью к бойцам, которыми он командует. Костин это выверил в самых критических обстоятельствах, когда командир в глазах воинов прежде всего человек, а потом уже начальник. Смирнов вряд ли это понимал.
Через несколько дней училище было поднято ночью по сигналу воздушной тревоги. Курсанты и командиры быстро занимали места в узких щелях, специально отрытых вблизи казарм. Высоко в небе, натужно гудя моторами, летели к Москве вражеские самолеты. И опять, не пробившись к цели, фашисты сбрасывали свой груз где попало. Прогремели разрывы бомб в районе Подольска. И как всегда после взрывов, установившаяся тишина казалась мертвой.
В эту минуту откуда-то из конюшен донеслись слова команд.
— Что это такое? Что там происходит? — спросил полковник Костин у своего заместителя.
Смирнов в недоумении пожал плечами.
Вместе они направились к конюшням. Подойдя ближе, отчетливо услышали:
— По танкам, два снаряда, прицел двадцать, беглым — огонь!
В помещении ярко горел свет. Увидев командиров, ребята вытянулись по стойке «смирно». Курсант Василий Могильный, дежурный по конюшне, четко отдал рапорт.
Генерал-лейтенант артиллерии Иван Семенович Стрельбицкий, автор книги «Штурм», родился в городе Горловке, Донецкой области. Член КПСС с 1919 года. Свыше сорока лет прослужил в рядах Советской Армии и прошел путь от курсанта до командующего артиллерией армии. Участник трех войн. Награжден многими орденами и медалями. В книге «Штурм» рассказывается о боях за освобождение Донбасса и Крыма. Автор повествует о советских солдатах, офицерах и генералах, самоотверженно сражавшихся с врагом, показывает, как в тяжелых условиях войны раскрывались и закалялись их характеры.После выхода книги «Штурм» в 1962 году автор получил много писем читателей, в которых высказывались ценные предложения и замечания.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.