На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго - [86]
Офицеру, позволившему начать «сходбище», а также рядовым, которые к нему подстрекали, грозило лишение «чести, имения и живота».
Если кто-то подстрекал уже не к «сходбищу», но к бунту «словом, или делом, или письмами» (лично либо через подставных лиц), то его приговаривали к смерти. Точно так же наказывали людей, не донесших о подготовке восстания.
Чуть ниже помещалась еще одна любопытная статья, касающаяся предотвращения, как сказали бы в наши дни, «массовых беспорядков»:
«Если учинится ссора, брань или драка между рядо-выми, чтоб никто не дерзал товарищей своих или других на помощь призывать, таким образом, чтоб через то собрание, возмущение, или какой иной пристойной случай произойти мог. А ежели кто сие учинит, оного с помогательми повесить».
Еще один характерный мятеж произошел в ноябре 1915 года на борту балтийского линейного корабля «Гангут».
После тяжелой угольной погрузки на кораблях Российского Императорского флота нижним чинам, как мы помним, всегда было принято давать макароны с маслом либо даже с мясом. Но в бачки коки навалили гречневую кашу, которую часть матросов объявила «прокисшей».
Примечательно, что, по данным следователей и самих матросов, в бунте участвовало лишь 100–150 человек из команды корабля, численность которой превышала тысячу человек. Все остальные предпочли взять в камбузе хлеб и чай, после чего мирно разошлись по местам. Командир корабля флигель-адъютант капитан первого ранга Михаил Кедров (1878–1945) приказал выбросить ужин за борт и отбыл на берег, оставив волнующийся линейный корабль на попечение старшего офицера Распоряжений о приготовлении другой пищи от начальства не последовало.
Кедрова можно смело назвать противоречивой фигурой. После производства в мичманы он служил на крейсере «Герцог Эдинбургский», а затем на посту флагманского офицера Штаба командующего флотом в Тихом океане принял активное участие в Русско-японской войне. В бою с японской эскадрой 28 июля 1904 года в Желтом море он был контужен, отравлен газами и получил ожог второй степени всего лица и кисти правой руки. Кроме того, лейтенант Кедров был ранен в голову и в правую руку. В мае 1905 года он участвовал в Цусимском сражении и был поднят из воды после гибели вспомогательного крейсера второго ранга «Урал».
Наградами для него стали орден Святой Анны четвертой степени с надписью «За храбрость», орден Святого Станислава третьей степени с мечами и бантом, орден Святой Анны третьей степени с мечами, орден Святого Станислава второй степени с мечами и орден Святого Владимира четвертой степени с мечами и бантом
После войны Кедров окончил Михайловскую Артиллерийскую академию, после чего в 1908–1909 годах был старшим офицером учебного судна «Петр Великий», а в 1909–1910 годах — командиром посыльного судна «Воевода». В 1911–1913 годах он командир эскадренного миноносца «Пограничник», а в 1913–1914 годах «Петра Великого». С 1915 по 1916 год — командир линейного корабля «Гангут».
Отметим, что мятеж на вверенном корабле особо на Кедрове не отразился. В 1916–1917 годах он командовал Минной дивизией, после чего примкнул к Белому движению. Современники считали его талантливым морским офицером Вместе с тем мы не знаем, почему он не захотел остаться на корабле, несмотря на просьбы офицеров, опасавшихся волнений матросов, оставшихся без ужина
Итак, «на хозяйстве» был оставлен старший офицер «Гангута» старший лейтенант барон Ольгерт Фитингоф, которого на корабле не любили за попытку установить жесткую дисциплину в полном соответствии с уставами. Была даже выдумана легенда о том, что Фитингоф является родственником некого высокопоставленного адмирала Фитингофа из Морского министерства, который, дескать, ему оказывает всяческую протекцию. Между тем никакого адмирала Фитингофа в тот момент в списках флота давно уже не числилось…
Итак, 19 октября командир отбыл на берег, оставив, говоря современным языком, «разруливать ситуацию» старшего офицера. Была дана команда «на молитву», однако выйти после нее на вечернюю поверку матросы отказались. Разбирать койки они также не стали. Вместо этого зачинщики пошли к кают-компании — попасть в помещение, где хранилось оружие, не удалось, и они стали бросать в офицеров подручными средствами, начиная с кусков угля и кончая поленьями. Одно полено попало в Фитингофа, который выхватил револьвер, но выстрелить ему не дали сами офицеры — все понимали, что дело пахнет вторым «Потемкиным».
С берега был срочно вызван командир, а кокам дали задание срочно готовить новый ужин из макарон с мясом
Прибывший на корабль Кедров приказал сыграть «большой сбор» и объяснил матросам, что ухудшение питания связано с тяготами войны. Команда паужинала, после чего отправилась спать. Никаких репрессий в тот день не было.
На следующий день все подозреваемые зачинщики беспорядков в количестве 95 человек были арестованы, а в Кронштадт их отправили, по иронии судьбы, под конвоем матросов бронепалубного крейсера первого ранга «Аврора».
