На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы - [2]

Подробности о первых сутках войны и о налете немецкой авиации на Севастополь К.И. Деревянко знает потому, что именно в ночь на 22 июня следовал в Севастополь на теплоходе «Армения» с командующим Одесским военным округом генералом Н.Е. Чибисовым для утверждения Плана совместного прикрытия границ на Военном совете флота.

О мучительных секундах перед принятием решения комфлотом Ф.М. Октябрьским, о первом залпе войны, когда он в одной руке держал телеграмму наркома (не допустить врага, но и не поддаться на провокацию), а в другой – трубку для отдачи приказа своим подчиненным: вражеские самолеты сбить, – поведано в первой книге контр-адмирала К.И. Деревянко. Четко действуя по Инструкции наркома Н.Г. Кузнецова, комфлот принимает решение. Он так и скажет: действуйте по Инструкции. А уж начальник штаба флота И.Д. Елисеев скомандует: «Огонь!»

Здесь К.И. Деревянко (и неоднократно), отдавая должное Октябрьскому, останавливает внимание читателя на организаторском таланте наркома Кузнецова, на его гражданском мужестве. Этот военачальник в трудный период встрясок в рядах военных кадров не только предусмотрел внезапное нападение врага, но и сумел привести к началу войны все флоты в полной боевой готовности. И вот в Севастополе дан первый бой.

«Я никогда не сомневался, – пишет автор трилогии, – что мы разгромим гитлеровскую Германию». И это его чувство подтверждают первые же впечатления 22 июня: встреча только что мобилизованных и увиденная длинная очередь в военкомат в Николаеве, состоящая из несовершеннолетних юношей и девушек.

Возвращаясь из Севастополя в Одессу сухопутным путем, Деревянко и Чибисов в одном из крымских сел оказались на митинге, где провожали на фронт упомянутых мобилизованных. «С них не сводят глаз матери, жены, возлюбленные. Возможно, это последнее свидание… Провожая, говорят: возвращайтесь с победой. Вот она, философия войны: общество с напутствием и скорбью провожает своих сыновей, – пишет автор. – Оно скорбит о возможной смерти героев и одновременно ждет и требует побед. А победы не бывают без жертв».

Константин Илларионович Деревянко принадлежит к тем участникам и исследователям войны, которые сразу почувствовали и глубоко осознали духовную суть Великой Отечественной войны. Он именует ее священной. Его повествование проникнуто мыслью о большой жертве, которую приносит народ. Ведь в основе духовности всегда лежат любовь и жертва. И то, что потом назвали массовым героизмом (этот термин часто встречается и у Деревянко), по сути, и является той высокой жертвенностью, которая отличала наш народ.

Отсюда неиссякающий интерес автора к тому моменту, когда появляется подлинное бесстрашие на войне. Ведь страх – это не просто чувство, а здоровый инстинкт самосохранения. Но на войне его необходимо преодолеть. Как и когда это происходит? У каждого – по-своему. Но к готовому на жертву – приходит. Автор не стыдится показывать это на своем примере.

Налет авиации противника. Бомбят одесский порт. Рядом – штаб базы. Пронзительно свистят и разрываются бомбы. Под ногами колышется земля. А Деревянко со своим начальником, командиром Одесской ВМБ, контр-адмиралом ЕВ. Жуковым оказался в это время на террасе перед дверями штаба. «Я, – пишет автор, – невольно потянулся к двери… Жуков тихо укоризненно бросил: Деревянко, ты куда? А я и сам не отдавал себе отчета, куда и зачем. Получалось так: я, не дослушав Жукова, бросил его под бомбами, а сам – в укрытие. Выходило, – я предал его? Пристыженный, быстро повернулся. Жуков стоял с непокрытой головой и улыбался. Даже если это бравада, то и она была прекрасна. Жуков был великолепен. Он нисколько не потерял самообладания.

– Это война, и худшее впереди, – сказал он.

Мне было стыдно за минутную слабость. Готов был назвать себя трусом, хотя для меня это – первое испытание.

– Запомни, бравировать не надо, но и не от каждой бомбы прятаться следует. И еще: не забывай, рядом могут оказаться подчиненные. Учись подавлять страх усилием воли, ведь поначалу все испытывают страх. Приказывай себе находиться там, где требует обстановка. Но когда нужно, не стесняйся падать на землю, укрываться, ибо потери на руку врагу, – наставлял Жуков».

Тогда же, говорит автор, он дал себе зарок: «…никогда под ударами врага не пригнусь на виду у людей, не побегу в укрытие впереди подчиненных. И за всю войну не нарушил этого зарока».

Здесь же, в Одессе, Деревянко свое ратное поприще проходит рядом с полководцем И.Е. Петровым. Более бесстрашного человека, отмечает автор, ему встречать не приходилось. Но когда он спросил у самого Ивана Ефимовича, не бывает ли у него когда-либо страха, тот ему ответил: «Если вам кто-то скажет, что ничего не боится, – знайте, что перед вами бахвал».

Исследуя все тот же феномен бесстрашия, К.И. Деревянко спустя три десятилетия после войны пишет письмо морскому пехотинцу А.М. Хмелевскому, первому подбившему под Одессой вражеский танк простой бутылкой с зажигательной смесью. Когда более всего было ему страшно: когда увидел танк или потом? Хмелевский отвечает, что когда он переполз в воронку от снаряда, танк надвинулся на него, но не раздавил гусеницами и не повредил бутылку-зажигалку. «Меня, – пишет Хмелевский, – только завалило землей. Когда танк сошел с воронки, я, полуоглушенный и перепуганный и одновременно