На тропе войны - [7]

— Ну что же, господа, позвольте вам представить представителя земной расы соседней с нами галактики мимикрозов Михаила Кутепова. Как вы уже в курсе, он уже второй раз посещает нашу галактику, правда на сей раз не по своей воле, — Манкоа улыбнулся, чем разрядил напряженность у присутствующих, которые по всей вероятности первый раз в жизни видели живого представителя враждебной им галактики.

— Господин Кутепов, здесь присутствуют члены Совета лиги сопротивления. Позвольте, я вам их представлю, — после чего Манкоа назвал каждого из присутствующих по имени, а заодно сказал, какую звездную систему в галактике Гахр они представляют.

— Я вас пригласил, — продолжил Манкоа, — для того, чтобы обсудить один важный вопрос, который касается профессора Мукси и его помощницу Азадель Мути. Дело в том, что после того, что я узнал от него и от господина Лаяна Лабаргана, о роли, которую все эти годы играл профессор и его помощники в пособничестве Лифингу, о том, каким обманным и коварным способом был заключен мирный договор, я обо всем доложил Совету. Как вы сами понимаете, вина профессора и его помощников очевидна, и спорить об этом вряд ли стоит. Однако, есть и смягчающие их вину обстоятельства, а именно прилет на корабле к нам, освобождение двух наших людей, и возможность получения важной и ценной информации, которой они обладают, в том числе и об инопланетном корабле на планете Затанга. Скажу откровенно, мнение Совета неоднозначно об их дальнейшей судьбе. Поэтому я пригласил вас, чтобы услышать ваше мнение по этому вопросу.

— Мое мнение? Право странно. Получается я в роли стороны защиты или свидетеля?

Сидящие за столом члены совета оценили высказывание Михаила, что было видно по их лицам.

— Будем считать, как свидетеля. С одной стороны, вы были лицом, пострадавшим от их действий, с другой, оказавший влияние на принятие решения, что в конечном итоге привело вас к нам. Поэтому мы бы хотели услышать ваше мнение о профессоре и его помощнице.

Михаил обвел всех взглядом, и хотя лица инопланетян были непроницаемы, да и мимика у них во многом отличалась от привычной нам, Михаил понял, что от того, что он скажет, во многом будет зависеть судьба профессора и Азадель.

— Не буду скрывать, я сам задавал себе вопрос, стоит ли помогать профессору, учитывая то, какими делами он занимался, работая на Лифинга. И я согласен, что вина обоих в том, что они совершили, весома. И если рассматривать их, как преступников, как военных преступников, они достойны сурового наказания, возможно даже смерти. Но если рассматривать вопрос целесообразности наказания этих двух пожилых людей, ученых, причем талантливых ученых, которые по сути, стали заложниками Лифинга, и той пользой, которую они могут принести в будущем для всей цивилизации галактики Гахр, то я бы рекомендовал им сохранить жизнь и дать возможность работать и трудиться во благо и в искупление своих грехов.

Если бы подобную речь Михаил произнес где-нибудь в суде на Земле, она наверняка была воспринята криками браво, а судья стучал бы молотком по столу и призывал бы всех к порядку.

— Значит, вы считаете, что они знают много больше того, что нам уже стало известно от них?, — спросил один из членов совета.

— Несомненно. К тому же, не стоит забывать, что профессор по-настоящему талантливый ученый, и он наверняка найдет способ обойти защиту и возобновить работу заводов оборонного комплекса. Только одного этого достаточно, чтобы предложить ему сотрудничество в полном объеме. Я уже не говорю о том, что реализация комплексных мер в области медицины, знаниями, которыми обладает он и его помощница, поднимут эту область на новые высоты и тем самым способствуют сохранению жизни тысяч, а возможно и миллионов людей галактики Гахр. Впрочем, вы спрашивали мое мнение, я вам ответил.

— Спасибо, господин Кутепов. Мы вас выслушали, можете быть свободны. Господин Лабарган вас проводит, — ответил Манкоа.

Михаил и Лабарган вышли и направились к лифту.

— Однако, — произнес Лабарган, и улыбнулся.

— Эффектно я высказался, точно?

— Да уж. Интересно, у вас там все такие ораторы?

— Не часто, но встречаются. А что, разве я что-то не так сказал, может, соврал или извратил факты?

— Да нет, все верно. И не кипятись, я в принципе заявил им тоже самое. Профессор и его помощница замарали себя по самое не могу, так что пусть теперь по полной отрабатывают. А наказать их никогда не поздно.

— А мне что теперь делать?

— Пока не знаю. Как решат на совете, я сообщу. Сам понимаешь, это тебе не покупка корабля у багзов, все гораздо сложнее. К тому же, сам слышал, в Совете не все однозначно подошли к решению вопроса об их судьбе. Высказывались мнения, что их надо бы прилюдно казнить. Так что, возвращайся на корабль, как только станет все ясно, я сообщу. До встречи.

— До встречи.

Михаил вызвал лифт, но в тот момент, когда двери открылись, Лабарган неожиданно положил руку ему на плечо и сказал, чтобы подождал. В это время он с кем-то переговаривался, а когда кончил, говорить, Михаил сразу понял, что что-то случилось.

— Михаил, придется тебе немного задержаться.

— Что-то случилось?