На торный путь - [66]

* * *

Находясь неотлучно у себя в ставке, фельдмаршал Миних обдумывал дальнейшие планы. По его убеждению, ситуация складывалась благоприятная. Обстановка была спокойная, турки, как считал Миних, пребывают в ужасе от нанесённого им поражения, и, значит, чтобы закрепить достигнутые успехи, войну следует продолжить ещё на год, имея целью перейти Дунай, а затем, вторгшись во владения султана, двигаться дальше. Ещё Миних полагал, что до окончания похода надо идти к буджацким татарам и даже, если удастся, с ходу взять Бендеры.

Поскольку наилучшие зимние квартиры для войск были запасены, фельдмаршал, донеся об этом как своему двору, так и римско-императорскому генералитету в Венгрии, ждал новых инструкций. Пока же Миних для проведения тщательной разведки отрядил сильные партии гусар и донских казаков одной частью в Буджакскую Татарию, а другой – к турецким провинциям, граничащим с Семиградьем. Фельдмаршал рассчитывал, что его планы петербургским двором будут приняты, однако, в надежде на поддержку, он ещё ранее отправил письмо герцогу курляндскому, где писал:

«Ваша светлость!

Надобно признаться, что Бог истинно благословляет предприятия Ея Величества государыни. Река Прут, принесшая некогда несчастья России, теперь нам благоприятствует и послужит основанием к твёрдому и счастливому миру».

Далее фельдмаршал, упомянув о богатейших трофеях, повествует о переходе через разлившийся Днепр в начале похода, а затем подробно излагает весь ход кампании. О себе лично Миних ничего не сообщает, но за всем сказанным легко угадывается его персона, особо тогда, когда идёт речь о разгроме сераскира, пленении Колчак-паши и взятии Хотина, на верках которого было полторы сотни пушек, доставшихся русской армии без единого выстрела. В заключение фельдмаршал пишет:

«Никакая армия не выказывает столько охоты драться, как наша. Каждый день я принимаю торжественные депутации и получаю письма из Польши с поздравлениями, и нет сомнений, что с Божьей помощью поход окончится к славе нашей».

Отправляя послание Бирону, втайне Миних мечтал о походе прямо на Царьград, так как более препятствий для соединения с австрийцами, находившимися под Белградом, не было и, значит, имелась возможность мощного совместного наступления. Однако первым препятствием на пути к этому стало то, что Вели-паша хоть и потерпел поражение, но, стремясь к реваншу, приложил все силы, чтобы собрать воедино своё рассеявшееся войско. Утеряв двадцать семь знамён вместе с полусотней орудий, турки ещё были сильны, и сераскир снова вступил в пределы Молдовы.

В то же самое время бригадир Фролов, имея под началом пятитысячный отряд донских казаков, получил приказ идти к Дунаю, разоряя по пути неприятельский край, и поначалу у него всё складывалось хорошо. Фролов весьма удачно дошёл до реки и уже намеревался идти обратно, как вдруг бригадиру донесли, что турки, внезапно вновь соединившись с татарами, идут прямо на него. Немедля посланные для проверки разведывательные партии подтвердили, что всё обстоит именно так и более того – возможности вернуться назад прежним путём нет.

Развернув карту прямо на барабане, Фролов внимательно изучал возможные пути отхода. Рядом, ожидая, какое решение примет начальник, молча стояли казачий войсковой старшина и есаул, командовавший разведывательной партией. Ничего обнадёживающего высмотреть пока что не получалось, и бригадир молчал. Неожиданно войсковой старшина наклонился к барабану и провёл пальцем по карте.

– Через Семиградье уходить надобно. Австрийцы нам союзники, так что, полагаю, никаких препон нам чинить не должны.

– Точно, до Трансильвании турки ещё не дошли, – видимо, побывавший со своими казаками в той местности, подтвердил есаул.

Мысленно пробежав взглядом, по невидимому следу, оставленному на карте пальцем казачьего полковника, бригадир Фролов задумался. Никаких препятствий со стороны Трансильванского князя Лобковича он, конечно, не ожидал, и путь через Семиградье и Польшу к Молдове или же прямо в Россию выглядел заманчиво, однако, с другой стороны, после столь блистательной победы у Хотина это походило на бегство, что для Фролова было весьма нежелательно. И тут войсковой старшина, видимо догадавшись о сомнениях бригадира, сказал:

– Прорваться нам никак не получится, больно силы неравные, в прямом бою турки казачков наших расколошматят…

– Тогда решено, уходить через цисарские земли будем, – согласился Фролов и вздохнув принялся сворачивать карту.

Приказ был незамедлительно отдан, и казаки, быстро снявшись со своего временного бивуака, скорым маршем прямиком пошли к австрийскому кордону. Однако с ходу вступать в пределы Трансильвании Фролов не стал, а вместо этого, опасаясь, что союзники, не разобравшись, могут принять казаков за татар или турок, приостановил марш и выслал вперёд есаула с его разведывательной партией, наказав передать от имени бригадира просьбу о свободном проходе.

К вящему удивлению Фролова, вскоре возвратившийся есаул привёз категорический отказ пропустить русский отряд, причём было неясно: то ли то местные начальники крутят по собственной прихоти, то ли они загодя получили такое распоряжение. Бригадир понимал: разрешение может дать князь Лобкович, но ехать к нему в Сибиу, во-первых, долго, а во-вторых, неизвестно, там ли сейчас правитель Семиградья. Так как турки вот-вот могли напасть, Фролов послал уже войскового старшину с наказом выяснить, отчего возникли непредвиденные затруднения и кто чинит препятствия.