На торный путь - [47]

– Ну да, ну да, от того и конгресс Немировский впустую прошёл, – вздохнув, согласился с начальником Тайной полиции Остерман и попросил: – Ты мне скажи, что сам-то про всё то думаешь.

– А что тут думать? – сердито поджал губы Ушаков. – Я ж говорил уже, конфедераты на короля Августа косо смотрят, опять же французы за конфузию под Данцигом реванша жаждут, и война с Портой им на руку.

– То ясно, – остановил Ушакова Остерман. – Тут дело такое. Государыня велела мне за Молдавию стоять твёрдо, и как оно повернётся, неведомо.

– То по твоей части, – напомнил дипломату Ушаков и, видимо что-то решая, после короткой паузы сказал: – Вон генерал Беренклау графу Остейну цидулу накатал. Пишет, что генералы наши всего в капитаны годны.

– А, это тот генерал австрийский, что при Минихе под Очаковом был, – вспомнил Остерман и сердито фыркнул. – Пускай сами воевать научатся.

– Умели бы, тогда нас о подмоге так настойчиво не просили б. – Ушаков насмешливо скривился и заключил: – Ты учти, что через свои военные неуспехи австрийцы по-всякому повернуть могут.

– Могут, – со вздохом согласился Остерман и напомнил: – Ты, если чего в их письмах проскочит, дай знать.

– Всенепременно, – заверил дипломата Ушаков и, в знак особого расположения встав, проводил важного гостя до двери.

После визита в Тайную канцелярию Остерман заторопился к зданию Коммерц-коллегии, где было намечено проведение рабочей встречи с австрийцами. Вена и Петербург заключили союз, который обуславливал, что в случае, если у одного из дворов произойдёт разрыв с Портой, то второй окажет ему поддержку войсками. Сейчас, когда у России с Турцией шла война, венский посол граф Остейн всячески добивался посылки русского корпуса через Валахию в Венгрию, чтобы после соединения с императорской армией действовать оттуда против султана. Для поддержки такого ходатайства из Вены прибыл генерал де Ботта, на встречу с которым и спешил Остерман.

Правда, он несколько опоздал, и когда вошёл в предназначенный для заседаний зал, то увидел, что граф Остейн, слегка насупившись, сидит в кресле, а фельдмаршал Миних и генерал де Ботта, стоя возле стола с разложенной на нём большой картой Черноморского побережья, о чём-то ожесточённо спорят. Впрочем, о чём спор, Остерман, хорошо зная позицию фельдмаршала, догадывался. Вот и сейчас, тыча указательным пальцем в карту, Миних убеждённо говорил:

– Какой же смысл, сделав столь длинный и утомительный переход, объединять наши войска и действовать только в одном месте?

– Позволю себе заметить, – сдержанно возразил фельдмаршалу генерал. – Русскому корпусу теперь совсем не обязательно идти через Украину. Это, конечно, я согласен, переход тяжёлый, но есть же и другой путь, гораздо короче – через Польшу. И объединившись, мы, конечно, сможем нанести Порте очень сильный удар, принудив её снова начать переговоры.

– Но прошу учесть, – едва поприветствовав австрийцев, вмешался Остерман. – Если идти так, можно вызвать рокош[50] сторонников Станислава, а это создаст немалые трудности для перехода и вдобавок поставит под угрозу наш недавний общий успех в Польше.

– Смотрите, генерал, – довольный поддержкой Остермана Миних обратился к де Ботта. – Если через Польшу идти нельзя, то оцените сами, насколько опасен другой путь.

Австриец наклонился к столу и принялся добросовестно изучать разложенную там карту, а фельдмаршал в защиту своего мнения добавил:

– Ясно же, пока я со всей своей армией буду идти вдоль побережья, хан крымский нанесёт мне удар и, значит, чтобы обезопасить себя, я буду вынужден держать сильный заслон у Перекопа.

От наблюдательного Остермана не укрылось, что доводы Миниха подействовали на де Ботта, который ещё ниже наклонился к карте, однако граф Остейн, видимо сделав такой же вывод, тут же поспешил возразить:

– Я полагаю, здесь всем известно, что сильному и большому войску непременно сопутствует успех.

– Конечно, это так, – согласился с посланником Миних, однако, немного подумав, заметил: – Но, по-моему, султан тоже соберёт все свои силы и вдобавок татары наверняка воспользуются уходом армии.

– Мы можем противопоставить султану искусство австрийских военачальников, – с некой запальчивостью сообщил граф.

– В их искусстве у меня сомнений нет, – весьма сухо ответил Миних.

На лицо фельдмаршала набежала лёгкая тень, и Остерман понял, что характеристика Беренклау, данная русским генералам, отнюдь не забыта, а Миних, видимо уже не в первый раз, повторил:

– Удар с двух сторон конечно же заставит турок или делить силы, или выступить только против одного из противников, чего султан, по моему разумению, наверняка убоится. – Миних сделал паузу и твёрдо заявил: – Да, я пойду через Дикое поле, но не в Валахию, а чтобы нанести удар здесь.

Ладонь, положенная фельдмаршалом на карту, властно накрыла район Хотина, и, заметив, как граф Остейн встревоженно переглянулся с генералом де Ботта, Остерман понял: Миних сумел настоять на своём…

* * *

Переправа через реку шла сразу по трём мостам, двум понтонным и одному походному, на пустых бочках. К первому подходила кавалерия и тянулись обозы, по второму, с большими разрывами между упряжками, перевозили пушки, а третий мог держать только идущую рассыпным строем пехоту. Когда фельдмаршал Миних подъехал к реке, пушкари как раз переправляли осадную мортиру. Под тяжестью орудия очередной понтон оседал в воду, и внимательно следивший за этим Миних отчего-то стал вспоминать пройденное войском бездорожье.