«На тебя вся надежда…» - [5]

— Насовсем. То есть… пока родители не вернутся.

— Тебя эта тетка довела?

Я кивнул. Аглая разглядывала меня так, словно мы только что познакомились.

— Вот… да-а-а! — снова протянула она в раздумье. — А где ты жить будешь?

Я сказал, что днем буду скитаться по улицам, а ночевать — в парке на лавочке. Не зря я так тепло оделся.

— Тебя в милицию заберут.

— Ну и пусть. Так ей и надо. — Я имел в виду не милицию, а тетю Соню.

— А если простудишься и помрешь?

— И пожалуйста! В другой раз они будут знать.

— Кто «они»?

— Родители.

— Во дурной! Да ведь другого раза тогда уже не будет: ты ведь помрешь!

Я промолчал. Я почувствовал, что тут не все до конца мной продумано.

Аглая замотала головой:

— Лешка, не! В парке на лавочке — это все глупости… Гляди, какая туча, и еще по радио говорили — сегодня похолодание и дождь. Лешка, знаешь что? Иди пока в «ущелье» и там жди. Я молоко отнесу, ребят позову, и мы что-нибудь придумаем. Мы над тобой шефство возьмем: спрячем где-нибудь и будем тебе пищу носить и все такое.

Аглая убежала, а я остался под аркой слегка ошеломленный.

Уходя из дома, я рисовал перед собой такую картину: вечер, людная, освещенная фонарями улица… Куда-то спешат веселые, беззаботные прохожие… А недалеко в пустом и темном парке лежит на скамейке бесприютный мальчик. У меня даже в горле першило от очень приятной жалости к себе. Теперь все получилось не так трогательно, зато куда интересней. Вся Аглаина компания узнает, какой я отчаянный. Все они будут волноваться из-за меня, хлопотать, шушукаться, и сама Аглая будет заботиться о моем пропитании.

«Ущельем» назывался узкий тупичок между бетонным забором нашего двора и большой трансформаторной будкой. Я пробирался в него через весь двор, держась под самой стеной дома, чтобы тетя Соня не увидела из окна. Во дворе сидели на лавочках старушки, перед ними играли малыши, но никто не обратил на меня внимания.

В «ущелье» стоял какой-то старый ящик. Я положил на него портфель, снял пальто, шапку и стал прохаживаться, ожидая ребят. Я решил держаться перед ними очень хладнокровно, как будто побег из дома для меня самое плевое дело.

Прошло минут двадцать. Я забеспокоился, вдруг Аглаю почему-либо задержали родители? Но только я об этом подумал, как в мой тупичок вбежали четверо: Зина и Васька Брыкины, Аглая и Антошка.

— Лешка, порядок! — объявил Дудкин. — Аглая мне сказала, у меня сразу мозги завертелись, и я в момент все придумал.

— У тебя квартира будет шикарная, — пояснила Аглая. — Четыре комнаты, кухня и два телефона.

— Только ты смотри ничего не трогай, — сказала Зинаида.

— Ага! — кивнул Васька. — А то нам знаешь как попадет!

Он и его сестра были двойняшки и очень походили друг на друга: оба рыжие, круглолицые, оба в веснушках и почти без бровей. Но характеры у них были разные: Зина — властная, деловитая, а Ваську ребята часто называли «лопухом» — он только поддакивал сестре да во всем подчинялся ей.

Я ничего не понял. Какая квартира? Какие комнаты? Какие там еще телефоны?.. Но постепенно мне все объяснили. На одной площадке с Брыкиными квартира профессора Грабова. Сейчас профессор с семьей жил на даче, а ключи от его квартиры были оставлены Брыкиным, которые взялись поливать цветы в горшках на подоконниках. Вот в этой квартире мне и предлагали поселиться. Поливкой цветов занимались Зина и Вася. Два ключа, связанные тесемочкой, болтались сейчас на указательном пальце Зинаиды. Она сказала:

— Я бы ни в жизнь не согласилась, если бы не Антон. Он говорит, что ты из-за нас страдаешь.

— Ага, — кивнул Вася. — Из-за козла.

Я как-то скис. Ночевать в пустой чужой квартире показалось мне страшнее, чем ночевать в парке. Но признаться я в этом не захотел и попытался выкрутиться другим способом.

Я поблагодарил и сказал, что не хочу подводить Зину и Васю: ведь им может попасть из-за меня.

— Да откуда им попадет! — воскликнула Аглая. — Ты, главное, сиди тихо, свет не включай и ничего не трогай. Тогда никто ничего и не узнает.

Услышав «свет не включай», я еще больше скис. Я сказал, что тетя Соня может обратиться в милицию, оттуда пришлют собаку-ищейку, и она найдет меня по следам. Зинаида помрачнела.

— Тогда отец с меня шкуру сдерет.

— И с меня тоже, — сказал Вася.

— Придумал! — вскричал Антон. — Ни одна собака его не найдет. Мы с Васькой его на руках отнесем, и он никаких следов не оставит.

— На четвертый этаж? — усомнилась Аглая.

— А чего? Мы только до лифта. А там чуток подержать его на руках, и лифт нас подымет.

Всем понравилась эта идея, и я понял, что мне уже не отвертеться. Девочки взяли мой портфель и пальто, Вася с Антоном скрестили руки, и я сел на них, обхватив мальчишек за шею. Они двинулись по двору мелкими шажками. Девочки шли рядом, загораживая меня от малышей и старушек.

— Как бы в подъезде… как бы в подъезде на кого не нарваться! — прокряхтел Дудкин.

Дверь подъезда, как всегда, была открыта только на одну створку. Антону с Васькой пришлось попыхтеть, втаскивая меня боком. Нам повезло: в подъезде мы никого не встретили и кабина лифта оказалась внизу. Зина побежала наверх пешком, Антошка с Васькой внесли меня в лифт, за нами вошла Аглая. Она закрыла двери и нажала кнопку.