На тайной службе Ее Величества. Живешь лишь дважды. Человек с золотым пистолетом - [50]

Бонд провел смотр имеющегося в его распоряжении оружия. Оно состояло из его рук и ног, бритвы «Жиллетт» и его наручных часов. Очень тяжелых часов фирмы «Ролекс ойстер перпечуэл», с расстегивающимся браслетом. Если правильно ими распорядиться, можно превратить их в подобие кастета. Бонд поднялся, вынул лезвие из стакана и опустил бритву в карман брюк. Он зажал ножку бритвенного станка между первым и вторым пальцами левой руки так, чтобы держатель лезвия лег как раз вдоль суставов. Так, с этим ясно. Что он еще может прихватить с собой, какие-нибудь вещественные доказательства? Да, он должен постараться узнать имена других девушек и по возможности их адреса. Хорошо бы успеть опросить всех. Он отдавал себе отчет в том, что сделать это было крайне важно! Для этой цели ему придется использовать Руби. С головой, полной планов получения этой информации от нее, Бонд покинул ванную, сел за письменный стол и приступил к новой странице жизнеописания рода де Блевилей. Он должен был продемонстрировать свое желание продолжать работу хотя бы контролирующему его глазку объектива, смотревшему с потолка.

Было около половины первого, когда Бонд услышал, как ручка его двери мягко повернулась. Внутрь проскользнула Руби. Приложила палец к губам и скрылась в ванной. Бонд небрежно бросил перо, встал, потянулся, походил по комнате, потом тоже зашел в ванную.

Руби смотрела на него голубыми, широко открытыми, испуганными глазами.

— Что выеще натворили? — скороговоркой прошептала она.

— Ничего, — невинно произнес Бонд. — А в чем дело?

— Нам всем запретили разговаривать с вами в отсутствие мисс Бунт. — Ее кулачок отчаянно взметнулся вверх, она закусила руку. — Может быть, они узнали пронас?

— Это невозможно, — сказал Бонд, излучая уверенность. — Догадываюсь, в чем тут дело. — Он напустил уже столько тумана, что еще одна ложь во спасение теперь не имела значения. — Сегодня утром граф сказал мне, что я смущаю девушек, что я «отвлекаю их внимание», мешаю вашему лечению. Он попросил меня как можно больше времени проводить наедине с собой, честное слово (как часто эти слова помогают солгать!), я уверен, все дело в этом, и очень жаль. Я действительно очень хорошо отношусь ко всем девушкам — ты, конечно, особый случай, с тобой все по-другому, — но я очень хотел бы помочь вам всем.

— Что вы имеете в виду? Что значит помочь вам?

— Я говорю о ваших фамилиях. Я разговаривал с Виолеттой вчера вечером. Ей, например, это вовсе не безразлично. И другие были бы рады получить такую ценную информацию, это бы всех изрядно позабавило. Каждый хочет знать о своих корнях. Ведь это своего рода хиромантия. — Хотел бы он знать, как отнеслись к подобному сравнению в Геральдической палате! Он пожал плечами. — Во всяком случае, я решил убраться отсюда подобру-поздорову. Теперь не могу, когда меня пасут и командуют мною. За кого, черт побери, они меня принимают? Так вот, если бы ты смогла назвать фамилии девушек, всех, кого знаешь, я бы каждой составил родословную и прислал вам по почте, когда вернетесь в Англию. Между прочим, сколько вы еще пробудете здесь?

— Нам точно не говорят, но ходят слухи, что еще около недели. К этому времени должна прибыть еще одна группа девушек, другой заезд. Когда мы ленимся или отстаем по домашнему чтению, мисс Бунт говорит, что надеется, что в следующей группе таких глупышек не будет. Старая ведьма! Но, сэр Хилари, — в ее голубых глазах появилась озабоченность, — каким образом вы собираетесь отсюда выбраться? Вы же знаете, что мы здесь практически на положении заключенных.

Вопрос не застал Бонда врасплох.

— Придумаю что-нибудь. Нельзя же держать меня здесьпротив моей воли. Ну так как насчет фамилий, Руби? Разве девушкам это не доставит удовольствия?

— О, они будут просто счастливы. Конечно, я их всех знаю. Мы нашли массу способов, как посвящать друг друга в свои маленькие тайны. Но как же вы все это запомните? У вас есть, на чем записать?

Бонд оторвал полоску туалетной бумаги и достал карандаш.

— Валяй!

Она засмеялась.

— Ну, меня вы знаете и Виолетту тоже. Еще Элизабет Макиннон. Она из Абердина. Верил Морган из графства Херефордшир. Перл Тэмпион, Девоншир, — между прочим, все они просто ненавидели любой домашний скот. А теперь живут на бифштексах! Ну можно ли в это поверить? Должна сказать — граф удивительный человек.

— Да, в этом сомневаться не приходится.

— Потом еще Энн Чартер из Кентербери и Кэрис Вентнор. Она работала в местечке Большая Конюшня, уж где это, и не знаю — не понимаю, как там оказалась, ведь стоило ей пройти мимо любой лошади, как она вся покрывалась сыпью! А теперь только и мечтает, чтобы попасть в клуб, где разводят пони, она все про них знает, берет на заметку каждое сообщение, не пройдет мимо ни одного лошадиного эксперта…

Список продолжался до тех пор, пока Бонд не переписал всех десятерых.

— А кто такая Полли, которая уехала в ноябре?

— Полли Таскер. Она родом из восточной части Англии. Не помню, откуда, но могу найти ее адрес, когда вернусь домой. Сэр Хилари, — она обвила его шею руками, — ведь мы еще встретимся, правда?

Бонд крепко обнял ее и поцеловал.