На своей земле - [2]

Стараясь не думать, как всё плохо, Дункан сперва постарался вытеснить грубияна за порог, на опустевшую улицу, и запереть дверь, но сообразил, что шума от этого будет только больше. Отступил. Малёк радостно шагнул, прыгнул в ловушку, считая, что победа в кармане. Он был неплох, этот наглый пьяный мальчишка, и чем-то напоминал Ричи. Такого, пожалуй, не удалось бы просто отлупить. А убивать не хотелось. Митос принял боевую стойку, но вмешиваться не спешил. Зачем? У малька не было шансов, он уже и сам понял, что сильно зарвался, но спасительный страх на его лице сменился треклятым гибельным упрямством.

— Брось оружие! — крикнул Дункан, не особенно рассчитывая на результат, но всё-таки попробовать стоило.

Малёк ожидаемо запыхтел и усилил натиск. Но он уже выдыхался: скорость, привычная для Маклауда, для него была высоковата. Он швырнул табуретку, поддев её носком туфли, но, конечно, промазал. В Дункана промазал, а так, в целом, куда-то попал. Звон стекла заглушил звон стали. Джо орёт. Фу-ты, как неловко получилось, слово же дал, что всё будет тихо… Если ещё чуть-чуть этого дурака вымотать, можно будет выбить…

Хитроумным планам сбыться было не суждено. Негодующий вопль Митоса слился с приглушённым треском выстрелов. Мир вспыхнул, кувыркнулся через голову и пропал.

* * *

Гитара за стеной пела райской птицей. Ликование и восторг.

Митос закряхтел и отковырял себя от линолеума. Поскольку в баре Джо он знал все закутки, то и этот опознал без запинки. Кладовая. Вообще-то их было две, рядом. В одной хранились вёдра-тряпки и прочая санитарно-гигиеническая утварь, а во второй — консервы и продукты, не требующие холодильника. Ему досталась та, что с консервами. Угол коробки со шпротами в масле впивался в бок. Значит, вёдра слева.

Митос потряс головой, изгоняя шумы, неизбежные при возвращении. В левую стенку неуверенно поскреблись. Так и есть, Присутствие ощущалось чётко.

— Мак? — негромко позвал Митос и потеснил шпроты. Горестно обозрел испорченную рубашку.

— Нет, — застенчиво отозвались из тряпочной кладовки. — Моё имя Горт, Дэн Горт.

— Лучше бы ты, Дэнни, в спортзал сегодня сходил, — с досадой сказал Митос, даже не думая представиться в ответ. Рубашку эту он любил, хорошая была рубашка.

— Что это было?

— Это было то, что когда старшие просят, надо молча отвалить. Джо, если пишет музыку, совсем дурной делается. Даже я не знал, что настолько дурной, потому что, в отличие от некоторых, у меня хватило ума не проверять.

— Но он же человек. Смертный.

— Ну и что? Конечно, смертный. Очень хороший человек, мы давно дружим.

— Охренеть можно. Он точно твой друг?

— Да.

— Он в тебя выстрелил, я успел увидеть!

— Он знает, кто такие Бессмертные. Мы ему мешали музыку писать. Он предупредил.

— Но…

— Головой вертишь? — Митосу разговор уже надоел. В животе требовательно забурчало. — Вот и верти дальше. Шуметь не советую. Двери надёжные, сам проверял, так просто не выбьешь.

Дэн заткнулся, потрясённый, видимо, до глубины драчливой души. Гитара пела и плакала.

Митос нашёл на полке запасную поварскую куртку, обтёр подсыхающую кровь дырявой майкой и переоделся. Телефон в кармане брюк уцелел, и он набрал знакомый номер. Мак ответил сразу же.

— Ты где?

Дункану достался малый зал для ВИП-персон. Залом это помещение назвать можно было только в порыве клинического тщеславия, но комнатка уж всяко побольше кладовки. И диван есть. Дункан тоже не был настроен на долгие беседы. Удостоверившись, что с приятелем всё в порядке, он нажал отбой.

А Митоса вдруг осенила идея. Он освободил от консервов несколько картонных коробок и свил из них вполне уютное гнездо. Полиэтиленовая плёнка с пузырьками, которой в узилище нашлось метров сто в рулоне, прекрасно сгодилась на матрас и подушку. Через пять минут перед Митосом стояли в ряд открытые жестянки с зелёным горошком, ананасами, ветчиной и какой-то шипучкой. Он, развалившись на импровизированном ложе, поочерёдно припадал к каждой банке, и лицо его светилось радостью бытия.

* * *

Дункан слушал гитару. Это было так прекрасно, что к горлу подкатывали слёзы. О пуле он уже почти забыл, остался только смутный зыбкий след с привкусом благодарности за то, что не надо убивать похожего на Ричи парня. Игра есть Игра, наверняка тот забияка уже брал головы, но думать о том не хотелось. Не сейчас. Гитара пела о прощении и любви ко всему живому, пела только для Дункана, и, чтобы не разрыдаться позорно, пришлось схватить катану. Музыка требовала работы обеих рук, и подходящий по размеру и весу предмет (декоративное что-то) занял место даги. Музыка вела, Дункан шёл за ней в привычном и всегда новом танце. Ради этого стоило жить вечно.

Он никогда не считал себя богемой, но разве так мало — уметь ценить созданное другими?..

* * *

Джо Доусону было очень стыдно. Он сильно хромал и прятал глаза. Руки слегка тряслись от ночного перенапряжения, будто действительно с похмелья. За его плечом маячил мятый невыспавшийся малёк. Дэн Горт, надо полагать. Ему тоже было стыдно. Митос невозмутимо ждал.

— Я не охотник за головами, — пробурчал Дэн, глядя в пол. — Но если после рома нечаянно выпью пива, то хоть тресни, а подраться надо. Уже и в кутузке за это пару раз сидел, но там без оружия было. Если бы Бессмертного не встретил, то и вчера бы мордобоем обошлось…