На суше и на море. Сатанстое (сборник) - [56]

– Милый друг, Милс, – ответил мне, зевая, молодой юрист. – Бесспорно, Клаубонни прелестное местечко, но после Нью-Йорка оно невыносимо. Мы здесь ни в чем не нуждаемся. Миссис Брадфорт так любит нас и заботится о нас. Вот уже два года, как она дает мне по шестьсот долларов, Люси она делает поистине царские подарки.

Это открытие крайне поразило меня, так как Руперт, оказывается, не стесняясь, пользовался в то же время тем кредитом, который я ему устроил перед отъездом у моих судовладельцев.

– Очень жаль, что вы не едете с нами, – сказал я, – так как я рассчитывал, что и Мертонам будет веселее в вашем обществе.

– Мертонам! Но неужели они поедут на лето в Клаубонни?

– Они едут с нами завтра. Но что же тут удивительного?

– Но, Милс, вы ведь знаете, что англичане помешаны на этикете, на приличиях.

– Правда, Клаубонни не княжеская резиденция, однако там жить можно. У нас есть ферма, мельница, старинный прочный и удобный дом.

– Верно, верно, любезнейший, и я все это сам люблю, но вы знаете, молодые люди предпочитают произведения фермы пребыванию на ней, а в особенности англичанки. Но видите ли, майор Мертон заслуженный офицер, это ему дает вес в обществе; даже король определяет своих сыновей в морские и сухопутные армии, чем профессия возвышается. Понимаете ли вы это?

– Да мне какое дело до того, что вздумается королю делать из своих сыновей!

– Дело в том, милейший, что мы с вами слишком долго оставались детьми. И теперь мы отстали от света.

– Зло, напротив того, в том, что настоящие дети слишком рано воображают себя взрослыми людьми.

– Вы не понимаете меня. Я хочу сказать, что мы поспешили выбрать себе карьеру. Я еще вовремя сознал свою ошибку, вы же упорствуете, и это ваша вина.

– Я согласен, что вы были правы одуматься, так как из вас вышел бы прежалкий моряк.

Я думал задеть его за живое, но Руперт ни капли не обиделся.

– Да я сумел выбрать себе приличное занятие. И вы сделали бы лучше, если бы вместо катанья по морям стали изучать право; теперь вы добились бы известного положения в свете.

– Я в восторге, что ничего для этого не сделал. Какая мне была бы от того выгода?

– Какая выгода, милейший? Да ведь здесь не Европа. В нашей стране армия и флот ровно ничего не значат. У нас играют роль три профессии: богословие, право и медицина. Но про последнюю мисс Мертон сказала совершенно правильно: «Бросьте медицину на съедение псам».

– Как, мисс Мертон? Да ведь это слова Шекспира.

– Да, но также и мисс Мертон. Кстати, Милс, единственно, что вы извлекли хорошего из всех ваших путешествий, это знакомство с таким милым созданием, как мисс Мертон. Ее взгляды удивительно правильны.

– Разве мисс Мертон говорила с вами о моей профессии?

– Как же, не один раз, и всегда с сожалением. Вы сами отлично знаете, что моряк, не состоящий в военном флоте, не важная шишка.

Я так и покатился со смеху. Моя честная, благородная профессия, которой я так гордился, казалась Руперту недостойной. Я насилу овладел собой, чтоб ему ответить:

– Послушайте, Руперт, во всяком случае я надеюсь, что мисс Мертон не обвиняет меня в намерении рисоваться в ее глазах.

– Мисс Мертон – англичанка, и она ценит вас главным образом за ваши земли, о которых составила себе превратное понятие, но я объяснил ей все.

– А, вот что! Но мне бы хотелось знать, как вы ей объяснили?

Руперт вынул изо рта сигару, выпустил несколько клубков дыма, задрал нос кверху, как бы наблюдая за ходом небесных светил, и наконец соблаговолил ответить мне:

– Очень просто, милейший. Я ей сказал, что Клаубонни не поместье, а ферма. Затем я выяснил, как у нас смотрят на фермеров. Эмилия – умная девушка и поняла меня с полуслова.

– Показала ли чем-нибудь мисс Мертон, что эти объяснения унизили меня в ее глазах?

– Нисколько. Она вас очень уважает и считает удивительным моряком, вторым Нельсоном, Трукстоном.

– Ну, а Люси Руперт?! Неужели ей хотелось бы видеть меня адвокатом?

– Без всякого сомнения; разве вы забыли, как она плакала вместе с Грацией при вашем отъезде. Это оттого, что вы выбрали себе такую жалкую карьеру.

– Ваше последнее слово, Руперт, – резко спросил я, – едете вы в Клаубонни или нет?

– Раз вы говорите, что там будет мисс Мертон, то я должен ехать.

Предупредив Руперта, что мы отправляемся рано утром, я оставил его с чувством отвращения и досады.

В назначенный час все собрались, и мы поплыли по Гудзону на «Веллингфорде» с необыкновенной быстротой. Мертоны восхищались представлявшимися пейзажами. К двенадцати часам мы уже подъезжали к мельнице. Я, по долгу гостеприимства, предложил Эмилии руку; Руперт пошел один. Люси же я был очень недоволен, чтобы быть любезным с ней. Вскоре перед нами показалось все Клаубонни.

– Ах, какая прелесть это Клаубонни! – воскликнула Эмилия. – Гораздо красивее, чем вы его мне описывали, мистер Руперт.

– О, я всегда справедлив ко всему, что принадлежит мистеру Веллингфорду; мы ведь с ним были всегда так дружны.

Что же касается мистера Гардинга и Люси, они так сияли от радости, что мы все вместе в Клаубонни. Мой опекун, не стесняясь присутствия мисс Мертон, начал говорить мне о делах, о результатах его хлопот.