На суше и на море - [73]

– Господин капитан-лейтенант, – обратился повелитель сковородок, кастрюль и змеевиков, – обед готов!

– Обедать! – не без удовольствия проговорил Батыр и потер ладошки. При этих словах акустик храпеть перестал, но не проснулся.

– Чем богаты! – развел руками Отто.

Обедали стоя, не сходя со своих мест. Кок с подносом обошел всех присутствующих; все замерли с кружками в руках, выжидательно смотря на командира отряда.

– Приятного аппетита! – наконец выдавил из себя Владимиров и первым осушил свою кружку залпом. Его примеру последовали остальные.

– Настоящий боевой обед! – крякнул Скуратов и занюхал его кончиком бороды.

Кок расцвел и скромно спросил:

– Вам понравилось?

– Действительно вкусно! – согласился Малюта.

– Добавки?! – встрепенулся кок.

– А-атс-тавить! – скомандовал Владимиров. Его начинало штормить.

– По-моему, обед обычный, – подал голос акустик, не открывая глаз. – В приличном ресторане его бы постеснялись подавать… – Он снова захрапел.

– Там варят не из сахара, – возразил капитан, немало обрадованный новым направлением разговора. Он почувствовал, что сгущавшиеся над его головой тучи рассеялись.

– И без болтов. – Батыр вытащил из своей кружки стальной болт. Он облизал его и скривился. – Что это такое? – Вид у бека был суровый.

Владимиров засмеялся. Ему стало хорошо на душе и легко на сердце.

– Почему обед варите с болтами? – строго спросил капитан кока.

– Во-от он где! – расплылся в улыбке кок. – Это же от компрессора. Вот боцман обрадуется! Он его искал, искал… Когда мы на проклятый риф наскочили, тот, который нас чуть не утопил. Как шибануло! Мы искали, искали, а он, оказывается, в кастрюле валялся… Вот хорошо, а то компрессор водорослями подвязали, работает, но… А болт чистый был, господин капитан-лейтенант! Боцман сам во время приборок все машинным маслом смазывает. От него в обед грязь попасть не могла… ну, если смазка там.

– В следующий раз все болты смазывать бараньим жиром, – приказал Батыр. – Кока тоже в приказ. Поощрить.

– Какой компрессор? Какой болт? А где запасные части? Компрессор – это же важный механизм, а они… водорослями! – завелся Владимиров. Он вопрошал уже двух капитан-лейтенантов, стоящих перед ним.

Близнецы, синхронно открывая рты, ответили, что рапорт на запчасти зампотылу они подали сразу же по возвращении из похода.

Тут кок принес добавки: повторение обеда и леденцы – сахарные черепа на палочках. Потом командир отряда посетил камбуз и за минуту демонтировал маленький перегонный заводик при помощи большой кувалды. На этом инспекция субмарины и личного состава экипажа закончилась. Поддерживаемый Скуратовым командир сошел на берег по восстановленным сходням. Остров качался под ногами. Бек остался на субмарине со словами: «Пока в море слышен шум чужих винтов, Батыр не оставит камрадов». Сочно облобызав по очереди всех троих капитан-лейтенантов, бек рухнул рядом с акустиком. Его отнесли в персональную каюту.

Капитан лодки после проводов заглянул в отсек и сказал акустику, свернувшемуся калачиком под столом:

– Ганс! Как услышишь что-то подозрительное, сразу же с докладом ко мне.

– Есть, командир! – ответил акустик, не открывая глаз, и поудобнее устроился на стальном полу.

Отто побрел к себе в каюту. Его швыряло от переборки к переборке. На море стоял полный штиль. До ужина было далеко.

* * *

По круглому диску луны – волчьего солнышка – плыли облака. Они кружились вокруг нее в безумном хороводе и складывались в картины одна страшнее другой. Наступило полнолуние.

На берегу, в комнате дежурного по отряду, одиноко горел огонек. По боку субмарины мерно шлепали волны. Вахтенный офицер стоял, опираясь на леерное ограждение, подставляя лицо лунному светилу. Неожиданно из переговорной трубы раздался голос:

– Докладывает гидроакустический пост: четко прослушиваются шумы винтов, предположительно десантных барж.

– Ты поужинал, Ганс? – скептически спросил вахтенный офицер.

– Виноват! Проспал я ужин! – грустно отозвался болезненный трезвый голос из переговорного отверстия.

Выпучив глаза, офицер скатился кубарем по трапу и, едва достигнув сердца подлодки – центрального отсека – припечатал ладонью кнопку тревоги. По субмарине заметались звуки сирены.

По лодке засновали подводники, занимая посты в отсеках согласно боевому расписанию. Капитан ворвался в каюту к Батыру, на ходу застегивая пуговицы черного кителя. Он бесцеремонно начал трясти командующего военно-морскими силами.

Бек, не открывая глаза, поднялся в койке и спросил:

– Завтрак?

Батырбек был человеком великой страсти, особой принципиальности. Он горячо любил жизнь и потому презирал смерть, но только на полный желудок. За все эти качества подводники Батыра любили, верили в него. За беком они готовы были идти в огонь и под воду, потому что знали: победа неразлучна с именем этого непредсказуемого воина.

Бек открыл один глаз и скомандовал:

– К черту тревогу! Кока ко мне!

Капитан козырнул и опрометью помчался в центральный отсек. Из переговорных труб доносились слова команд:

– Отдать швартовы! Срочное погружение! Право на борт! Полный ход!..

Застучали дизели. Корпус подлодки дрогнул, и стальная громадина устремилась в открытое море. На прощанье громко тренькнув, лопнул бесполезный телефонный провод, тянувшийся на берег. Акустик Ганс доложил, что приближаются шумы каравана. Отто прильнул к перископу, но ничего не было видно. Шумы винтов приближались и стали различимы даже без специальной аппаратуры. Нарушители были рядом, но из-за множества шумов выйти в торпедную атаку по определенному судну было невозможно. Ганс не мог остановиться на какой-то одной цели; судя по всему, несколько судов выписывали зигзаги. Шумы сходились и расходились. Отто никогда не уклонялся от боя.