На суше и на море, 1986 - [60]
К этому времени все спортивные команды совершили по два акклиматизационно-забросочных выхода на Гору. Отставание от намеченного графика восхождения оставалось ощутимым. Во время третьего, последнего перед штурмом выхода на маршрут надо было во что бы то ни стало ликвидировать существенное отставание. Очередной круг начинала, как обычно, группа Мысловского.
10 апреля. Начинало темнеть, когда вся четверка поднялась на 7800 метров. Выбрали место для палатки, начали готовить площадку. Высота давала о себе знать. «Фирн[7] рубится плохо, — записал в дневнике Николай Черный, — ледоруб часто застревает, и нужны большие усилия, чтобы освободить его. После двух-трех ударов начинаешь задыхаться, но если рубить не торопясь, делая два полных с открытым ртом вздоха после каждого удара, можно сделать подряд 10–12 ударов. После этого нужен отдых».
Наконец подготовили минимальную площадку, установили палатку. На ужин развели банку порошкового молока (есть не хотелось) и с трудом улеглись. Вчетвером слишком тесно в двухместной палатке, а идти кому-то на ночевку в нижний лагерь поздно, да и сил нет. Спали плохо. Наутро Черного окончательно одолел кашель, и он почти потерял голос. Посовещавшись, решили, что ему надо возвращаться. На большой высоте даже самое несерьезное на первый взгляд недомогание быстро прогрессирует, приводя к неожиданным и печальным последствиям. Черный ушел вниз.
13 апреля. Оставшаяся тройка, захватив грузы из второго лагеря, пошла в третий. Через 100 метров подъема Шопин неожиданно почувствовал резкую боль под ребрами. Идти дальше он не мог. Оставив свой груз на маршруте, Шопин вслед за Черным пошел вниз. За сутки группа Мысловского сократилась наполовину. Не очень удачным выдался этот праздничный день — по тибетскому календарю 13 апреля наступил Новый 2039 год. Оставшейся двойке удалось продвинуться выше третьего лагеря еще на три веревки, достигнув высоты примерно 8050 метров.
Через несколько дней доктор поставил на ноги Черного и Шопина. Вместе с вернувшимися с Горы Мысловским и Балыбердиным они отправились к монастырю Тхъянгбоче (3867 м). Там, в живописной рододендроновой роще, все восходители должны были отдыхать и набираться сил перед выходом на решающий штурм Эвереста. На маршруте тем временем находилась команда Ильинского, но опять без него самого (он никак не мог войти в график выходов своих товарищей и работал с другими группами). Перед восходителями не стояла задача продвигаться дальше вверх. Им предстояла черновая, очень тяжелая работа по переброске грузов из второго лагеря в третий.
С каждым днем второй лагерь все больше напоминал склад под открытым небом. Здесь скапливалось снаряжение для третьего, четвертого и пятого лагерей, заносимое сюда высотными носильщиками. Шерпы не привыкли работать при плохой погоде. Постоянные снегопады, шквальные ветры ухудшают состояние уже обработанного маршрута, и без того слишком сложного для шерпа. Еще один. К счастью, все обходится благополучно, но идти выше они категорически отказываются. (Не помогают увещевания сирдара[8], отправка из экспедиции одного откровенного лентяя.) Лишь двое самых опытных носильщиков смогли пройти немного в сторону третьего лагеря. Но и они, закрепив грузы на перильной веревке, уходят вниз.
Группе Иванова предстоит пробиться выше уже обработанного маршрута, туда, где начинается самая сложная часть пути — отвесные скалы на высоте за 8000 метров. Решили, что ключевой отрезок контрфорса будут обрабатывать Бершов и Туркевич — лучшие скалолазы страны.
16 апреля. Относительно быстро пройдя восемь веревок, навешанных выше третьего лагеря, Сергей Бершов и Михаил Туркевич уперлись в отвесную стену из заснеженных и разрушенных скал. Забить надежный крюк некуда. Метров пятнадцать Бершов, шедший в тот день в связке первым, отвоевывал сантиметр за сантиметром у стены, надеясь только на страховку товарища. Через час сложный участок пройден. Но впереди путь не легче. Скорее наоборот. Впереди нависает 400-метровая стена. Справа и слева крутые сбросы[9], так что обойти ее невозможно. Отвоевано еще 40 метров, закреплена очередная веревка. Можно немного отдышаться, пока подойдет напарник с тяжелым рюкзаком.
«Дальше снова вертикальная стена, — запишет в дневнике Сергей Бершов, — с малым количеством зацепок[10]. Мы с Туркевичем ходим в связке так давно, что отлично понимаем друг друга. Слова не обязательны. Миша молча подставляет мне бедро. Быстро влезаю ему на плечи и выхожу наверх. Скалы здесь тоже заснежены и разрушены. Сверху нависает карниз[11]. Дальше путь только один — между скальной стенкой и огромным снежным надувом. Эта щель так узка, что приходится протискиваться в нее, сняв рюкзак. Выбираюсь наконец на узкую полку[12].
Лезу выше, и… снова нависающая стена. Трещин для забивки крючьев нет. Все же нахожу что-то отдаленно напоминающее трещину, с огромным трудом забиваю крюк. Уверенности в нем у меня нет, закрепляю веревку еще и за выступ. На крюк навешана петля. Хватаюсь за нее и, качнувшись маятником, добираюсь до зацепок. Цирк на высоте 8200 метров. Спешите видеть!»
