На суше и на море 1980 - [23]
— У нас много женщин работает на кранах, — сказал лоцман. — Обычное дело. Но Попова действительно, как вы говорите, сенсация. Самая знаменитая женщина в Находке.
— Почему?
Лоцман повернулся ко мне:
— Как ему объяснить? Ну что она член ЦК партии?
— Скажите, что Попова регулярно ездит в Москву, в Кремль, и там решает самые важные проблемы страны.
Лоцман повторил мои слова по-английски. Капитан недоверчиво посмотрел на нас, вероятно, подумал, что это шутка.
— Если я правильно понял, эта крановщица сидит за одним столом с руководителями России?
— Да, — сказал лоцман.
Капитан шагнул к двери рубки, распахнул ее и свесился с борта. Мария Григорьевна Попова уже шла к своему крану, на ходу вытаскивая из карманов куртки рабочие рукавицы. Вот надела их и, взявшись за металлические поручни лестницы, стала неторопливо подниматься наверх.
— А я могу сфотографироваться с госпожой Поповой? — вдруг спросил капитан.
— Вот уж не знаю, — лоцман не выдержал, хмыкнул. — Это надо не у нас — у нее спрашивать.
Крановщица из далекого порта Находка Мария Григорьевна Попова вот уже более десяти лет член Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, партийный деятель самых высоких полномочий и обязанностей.
Вся трудовая жизнь Марии Григорьевны прошла в Находкинском порту, а начала она ее уборщицей. От полуграмотной деревенской девчонки до члена ЦК — путь, пройденный ею. Вот характер, натура, судьба, которые интересно познать.
Характер она выработала в себе твердый. И первой это заметила соседка по бараку, в котором жили в сорок восьмом году портовики Находки, Мария Монголович, единственная тогда в порту женщина-крановщица. Встретились они как-то вечером на кухне.
— С таким горлом, как у тебя, Машка, надо не полы мыть, а кораблем командовать, — сказала Монголович. — Слышала я, как ты сегодня мужиков честила в конторе.
— А чего они в грязных сапогах лезут…
— И правильно сделала, молодец. Только хватит тебе тряпкой-то махать. Ты ведь в ремесленном на слесаря училась, с техникой знакома. Иди работать, как я, на кран.
— Нет, я высоты боюсь!
— А ты на высоте-то была? Хоть на один кран лазила?
— Не-а!
— Завтра вместе полезем!
И полезла Маша на кран. Вниз старалась не смотреть, судорожно, вслух считала железные перекладины: «Десять, одиннадцать… сорок четыре, сорок пять…»
— Ну как, страшно? — спросила Монголович, когда уже добралась до кабины.
— Ага, страшно! А как этими штуками управлять?
— Легко ими управлять — ты сможешь. Иди в контору и просись у Дмитриева в ученики крановщиков… Ну, живо!
Так 5 февраля 1948 года родилось крошечное, на половине листка, заявление, которое и сегодня хранится в отделе кадров порта: «Начальнику первого района Находкинского торгпорта тов. Дмитриеву. Прошу принять меня на работу учеником на подъемный кран порта, так как я работала слесарем. Прошу не отказать в моей просьбе».
Вместе с одним парнем Машу направили учеником к опытному крановщику. Фамилию этого крановщика — своего первого учителя Мария Григорьевна до сих пор держит в секрете. «Ну мало ли что было. Да и столько лет прошло. Чего старое поминать…»
Но по-моему, не простила его Попова и по сей день. Угрюмый, ворчливый, он сразу же невзлюбил ее. Наверное, потому, что она, девчонка, захотела овладеть его профессией, сугубо мужской, самой почетной в порту. Парня он учил, а ее, Машу, просто не замечал, словно и не было ее в кабине крана. Спросит она: «Это что за рычаг?», он даже голову не повернет, словно не слышит. Так продолжалось три месяца. И Маша не выдержала, характер не позволил терпеть дольше. Однажды утром, когда крановщик поднялся в кабину крана, он увидел Машу, сидевшую на его месте, судорожно вцепившуюся руками в рычаги управления.
— Чего расселась? Ступай вон! — буркнул «учитель».
— Не слезу! — Пальцы Марии еще сильнее сжали рукоятку. — Вам велели учить меня — вот и учите!
— Я толковых учу, а из тебя не выйдет крановщицы. Вылезай, пока за волосы не выволок!
У Маши в ниточку сжались губы.
— Попробуйте! Троньте только…
Крановщик вытаращил глаза и выскочил из кабины. Через несколько минут вернулся вместе с начальником смены.
— Вот, полюбуйтесь сами. Вцепилась в рычаги и не уходит. Еще грозится, ругается.
— Раз ругается, значит, будет хорошей крановщицей, — сказал начальник смены. — Ты чего, девочка? Натерпелась?
Кто знает, может быть, именно поэтому, так сказать, от обратного, от желания, чтобы не повторилось подобное с другими, несколько лет спустя Мария Григорьевна Попова сама вызвалась обучать своей профессии молодых девчат, стала наставницей.
Я видел, какой материнской заботой освещается лицо Марии Григорьевны, когда она, идя вдоль причала, здоровается, взмахнув рукой, с девчатами, работающими на кранах. И они отвечают ей длинными протяжными гудками.
У самой Марии Григорьевны учителя по сути дела так и не было. После того конфликта через три месяца самостоятельной работы пошла сдавать экзамены и сдала их, став в порту второй женщиной, умеющей управлять тяжелым портальным краном.
